Месть кайбё

Рассказ:

Квартира Наоми, на четвертом этаже старого панельного здания, набухла от жары – обои вздулись, штукатурка пошла трещинами – хотя последнее даже радовало. Теперь, запрокинув голову, Наоми могла угадывать в черных линиях удивительные рисунки. К примеру, один напомнил бы в любой другой день ветку сакуры, но не сегодня – в два часа дня, когда по коже струился пот и смешивался с сочащейся из разрезов на руках кровью, она видела в этой трещине язвительную ухмылку Каико. Тот же изгиб, та же жестокость – прямо как в последнюю их встречу, когда он исполненным довольством голосом сказал, что уходит к Джун. С трудом Наоми смогла отвести взгляд и всмотреться в другую трещинку, но и там ёкаи, что разрывали душу на куски вот уже третий день, настигли ее. Разве не похожи эти линии на силуэт Джун? Конечно, похожи – та же чуть сгорбленная спина и выпирающие лопатки. С третьего класса у Джун можно было пересчитать все косточки и позвонки, обтянутые белоснежной кожей. Наоми любила это делать. Раньше. Тогда, когда они еще были лучшими подругами. Голова закружилась, и Наоми устало прикрыла глаза – скоро жаркая квартира и пропахший смогом Токио исчезнут навсегда. Осталось подождать лишь пару минут. В ногу ткнулась мокрым носом Цукико. На секунду Наоми пришла в себя и всмотрелась в серьезные глаза иссиня-черной кошки – та не издала ни звука, лишь подошла к натекшей луже крови и быстро стала лакать розовым, шершавым языком. С трудом, но Наоми смогла улыбнуться – она знала, что случится дальше, и теперь спокойно могла заснуть навсегда…Каико с раздражением выключил телефон – Джун всем была хороша, кроме одного: она не знала меры. Даже сейчас, понимая, что когда он за рулем, звонить бессмысленно, она оставила шестой пропущенный вызов. До дома оставалось всего ничего, и Каико мысленно прокручивал в голове гневную отповедь. Джун ее безропотно выслушает, не то что Наоми – той и слова поперек нельзя было сказать, слишком уж невоспитана и остра на язык. От воспоминаний о бывшей любимой Каико стало не по себе – со дня ее смерти прошло всего двое суток, и все это время его преследовал холодок. Такой обычно появляется вместе с зудом между лопатками, когда кто-то прожигает тебе спину острым взглядом, но сколько Каико не оглядывался, никого не видел. Устало потерев переносицу, Каико свернул во двор. Не стоило ему вновь вспоминать о Наоми – пусть он и не считал себя виноватым в ее смерти, но с каждой мыслью о ней на душе прибавлялось тяжести. Прошлое стоит оставить в прошлом и насладиться новой жизнью с Джун, хотя это не так просто, когда она внешне так сильно напоминает Наоми: те же длинные черные волосы, тот же аристократичный нос, даже глаза тоже голубые, пусть и из-за линз. Когда Джун только познакомилась с ним и пыталась понравиться, это казалось чарующим, но после самоубийства Наоми стало пугать. Каико чувствовал себя не в своей тарелке, когда поднимался по лестнице и бессмысленно крутил в руках ключи. Даже гневная отповедь улетучилась из головы – ему не хотелось ругаться. Лучше просто обнять Джун за тонкие плечи, уткнуться в ее мягкие волосы, пахнущие шампунем с корицей, и забыть все мрачные мысли, что преследовали его в последние дни. Джун сидела на кухне за столом, повернувшись к входной двери спиной. Мешковатое черное платье скрывало так любимые Каико выпирающие позвонки – хоть в этом она отличалась от пухлой Наоми. Тихо подойдя сзади, Каико крепко обнял ее и поставил подбородок на макушку. В нос, вместо ожидаемого привычного запаха корицы, внезапно ударила вонь сырой рыбы – Каико дернулся, отстраняясь, но не успел задать удивленный вопрос, как увидел на белом полу капли крови…- Джун, что произошло?! – резко спросил он. Из спальни послышался шорох, а затем скрип открываемой двери. Каико резко обернулся и тут же застыл. На пороге стояла Джун – белее бумаги, только горло бордовое от крови и разорванное в клочья – через сквозную рану он, не веря своим глазам, видел стену. Каико отступил на шаг и натолкнулся спиной на стол. Горло сдавило железными клещами, и он не смог выдавить и звука, а Джун спокойно, как ни в чем не бывало, пошла к нему – только вывернутая под странным углом правая нога нелепо волочилась за ней. Справа раздался хруст, и Каико резко, почти истерично повернул голову: теперь он мог разглядеть лицо сидящей за столом – Наоми. Его Наоми. Ноги перестали держать Каико, и он медленно осел на пол, не отводя зачарованного взгляда от бывшей возлюбленной. Она же с удовольствием, ни на что не обращая внимания, вгрызалась белоснежными зубами в сырую рыбешку. Тонкие кости хрустели, а рыбьи кишки оставались на лице, как маленькие рождественские гирлянды, только это было худшее Рождество, что застал Каико. - Н-наоми? – не своим голосом прошептал Каико, и бывшая возлюбленная повернула к нему голову. Круглые зрачки внезапно превратились в две полоски, а из горла Наоми вырвалось дикое, животное шипение. Квартира Наоми, на четвертом этаже старого панельного здания, набухла от жары – обои вздулись, штукатурка пошла трещинами – хотя последнее даже радовало. Теперь, запрокинув голову, Наоми могла угадывать в черных линиях удивительные рисунки. К примеру, один напомнил бы в любой другой день ветку сакуры, но не сегодня – в два часа дня, когда по коже струился пот и смешивался с сочащейся из разрезов на руках кровью, она видела в этой трещине язвительную ухмылку Каико. Тот же изгиб, та же жестокость – прямо как в последнюю их встречу, когда он исполненным довольством голосом сказал, что уходит к Джун. С трудом Наоми смогла отвести взгляд и всмотреться в другую трещинку, но и там ёкаи, что разрывали душу на куски вот уже третий день, настигли ее. Разве не похожи эти линии на силуэт Джун? Конечно, похожи – та же чуть сгорбленная спина и выпирающие лопатки. С третьего класса у Джун можно было пересчитать все косточки и позвонки, обтянутые белоснежной кожей. Наоми любила это делать. Раньше. Тогда, когда они еще были лучшими подругами. Голова закружилась, и Наоми устало прикрыла глаза – скоро жаркая квартира и пропахший смогом Токио исчезнут навсегда. Осталось подождать лишь пару минут. В ногу ткнулась мокрым носом Цукико. На секунду Наоми пришла в себя и всмотрелась в серьезные глаза иссиня-черной кошки – та не издала ни звука, лишь подошла к натекшей луже крови и быстро стала лакать розовым, шершавым языком. С трудом, но Наоми смогла улыбнуться – она знала, что случится дальше, и теперь спокойно могла заснуть навсегда…Каико с раздражением выключил телефон – Джун всем была хороша, кроме одного: она не знала меры. Даже сейчас, понимая, что когда он за рулем, звонить бессмысленно, она оставила шестой пропущенный вызов. До дома оставалось всего ничего, и Каико мысленно прокручивал в голове гневную отповедь. Джун ее безропотно выслушает, не то что Наоми – той и слова поперек нельзя было сказать, слишком уж невоспитана и остра на язык. От воспоминаний о бывшей любимой Каико стало не по себе – со дня ее смерти прошло всего двое суток, и все это время его преследовал холодок. Такой обычно появляется вместе с зудом между лопатками, когда кто-то прожигает тебе спину острым взглядом, но сколько Каико не оглядывался, никого не видел. Устало потерев переносицу, Каико свернул во двор. Не стоило ему вновь вспоминать о Наоми – пусть он и не считал себя виноватым в ее смерти, но с каждой мыслью о ней на душе прибавлялось тяжести. Прошлое стоит оставить в прошлом и насладиться новой жизнью с Джун, хотя это не так просто, когда она внешне так сильно напоминает Наоми: те же длинные черные волосы, тот же аристократичный нос, даже глаза тоже голубые, пусть и из-за линз. Когда Джун только познакомилась с ним и пыталась понравиться, это казалось чарующим, но после самоубийства Наоми стало пугать. Каико чувствовал себя не в своей тарелке, когда поднимался по лестнице и бессмысленно крутил в руках ключи. Даже гневная отповедь улетучилась из головы – ему не хотелось ругаться. Лучше просто обнять Джун за тонкие плечи, уткнуться в ее мягкие волосы, пахнущие шампунем с корицей, и забыть все мрачные мысли, что преследовали его в последние дни. Джун сидела на кухне за столом, повернувшись к входной двери спиной. Мешковатое черное платье скрывало так любимые Каико выпирающие позвонки – хоть в этом она отличалась от пухлой Наоми. Тихо подойдя сзади, Каико крепко обнял ее и поставил подбородок на макушку. В нос, вместо ожидаемого привычного запаха корицы, внезапно ударила вонь сырой рыбы – Каико дернулся, отстраняясь, но не успел задать удивленный вопрос, как увидел на белом полу капли крови…- Джун, что произошло?! – резко спросил он. Из спальни послышался шорох, а затем скрип открываемой двери. Каико резко обернулся и тут же застыл. На пороге стояла Джун – белее бумаги, только горло бордовое от крови и разорванное в клочья – через сквозную рану он, не веря своим глазам, видел стену. Каико отступил на шаг и натолкнулся спиной на стол. Горло сдавило железными клещами, и он не смог выдавить и звука, а Джун спокойно, как ни в чем не бывало, пошла к нему – только вывернутая под странным углом правая нога нелепо волочилась за ней. Справа раздался хруст, и Каико резко, почти истерично повернул голову: теперь он мог разглядеть лицо сидящей за столом – Наоми. Его Наоми. Ноги перестали держать Каико, и он медленно осел на пол, не отводя зачарованного взгляда от бывшей возлюбленной. Она же с удовольствием, ни на что не обращая внимания, вгрызалась белоснежными зубами в сырую рыбешку. Тонкие кости хрустели, а рыбьи кишки оставались на лице, как маленькие рождественские гирлянды, только это было худшее Рождество, что застал Каико. - Н-наоми? – не своим голосом прошептал Каико, и бывшая возлюбленная повернула к нему голову. Круглые зрачки внезапно превратились в две полоски, а из горла Наоми вырвалось дикое, животное шипение. Каико хотел вымолвить хоть слово, но не успел – холодное, обескровленное тело Джун навалилось на него, белоснежные худые руки обхватили шею с нечеловеческой силой – и уж никак не с силой хрупкой девушкиНа секунду Джун прижалась к нему, и Каико не услышал сердцебиения. Только тишина поселилась в ее груди. Каико задергался, попытался скинуть руки, но мертвая хватка не отпускала – кухня поплыла перед глазами, и последнее, что увидел Каико, - довольно чавкающую сырой рыбой Наоми…«Наоми» доела рыбу, поднялась со стула и лениво потянулась, оглядывая результаты своих трудов. Каико распластался на полу: его лицо было искажено ужасом, а руки были выставлены вперёд в напрасной попытке защититься от сверхъестественной угрозы. Тело Джун лежало рядом с ним: теперь она не подавала никаких признаков жизни и ничто не говорило о том, что это она минуту назад, пусть и не осознавая этого, убила своего возлюбленного. Кайбё удовлетворённо усмехнулась, обнажив острые белые зубы: да, это было самым лучшим вариантом мести из всех возможных - убить подлого изменника руками его же подруги, сделав последние минуты его жизни по-настоящему ужасными. Её хозяйка была бы ею довольна, Цукико знала это. Чудовище вдруг встало на четвереньки, издав громкое шипение, и там, где только что стоял двойник Наоми, теперь изгибалась красивая иссиня-чёрная кошка. Она подбежала к окну, залезла на подоконник и выпрыгнула через открытую форточку во двор, где, грациозно приземлившись на все четыре лапы, исчезла в близлежащих кустах…