Звери в Жеводане

Рассказ:

Лето навсегда останется красным. Для маркиза прозрачные воды свободных рек приобрели багровый оттенок. Солнце не станет согревать места, погрязшие в хаосе. Всякая истина имеет свою плату, и каждое решение необратимо. Разгоняя красные круги, он понимал, что этого нельзя было избежать, и в случае неудачи был готов принять на себя ответственность. Зверь пришёл в июне 1764 года. Его первая жертва была предупреждением – опоясанная девичьей невинностью сиротка Абель. Когда-то она была одной из самых прелестных девиц провинции. Теперь, глядя на изборождённое глубокими шрамами тело, сложно представить её былую красоту. Из-под завесы спутанных, местами поседевших волос, выглядывают незрячие глаза. Абель была первой. Возможно, поэтому она и выжила: Зверь был неопытен. Нападение произошло на пастбище, неподалёку от леса. Густые заросли обволакивали солнце, скрывая от людских глаз смертельного врага. Быки первыми почувствовали опасность. Их пастушка плела венок из колокольчиков и мать-и-мачехи и, когда животные засуетились, она размышляла о том, кто будет удостоен столь дивного подарка, лениво водя босыми ногами по тёплой траве. Девушка не слышала, как Зверь подобрался сзади. Через минуту небывалая тяжесть навалилась на неё, сбив с ног. Она почувствовала, как кровь стекает по спине, но боль всё ещё не достигла её сознания. Шок сохранил ей рассудок. Широко распахнутыми глазами она наблюдала за тем, как громадный волк, размерами, подобающими медведю, волочет её по земле, подбрасывая и переворачивая, словно поломанную куклу. Абель слышала, как трещит платье и рвётся плоть. Прошёл всего миг, прежде чем зверь, прижав добычу к земле, вгрызся в лицо девушки. Почувствовав дыхание хищника на своей щеке, увидев раскрытую пасть, накрывшую её левый глаз, она подумала, что это похоже на долгий поцелуй. Когда густая слюна коснулась её губ и боль прошибла всё тело, Абель закричала. В этот миг тяжесть покинула онемевшие плечи. Двое быков, отделившись от стада, оттесняли противника, встав на защиту хозяйки. Почуяв, что ему дают отпор, хищник ощерился. Из глотки вырвался недовольный рык. Он приготовился к атаке. Стадо зашевелилось. Дрожащий от инстинктивного страха скот, подталкиваемый примером сородичей, зароптал, выставляя своё оружие навстречу хищнику. Абель всё ещё кричала. Её левый глаз не видел, боль вонзилась в голову, растекаясь по животу и ногам. Плечи горели от напряжения. Борясь с туманом, обволакивающим сознание, она посмотрела в сторону леса и увидела, как огромный чёрный волк ныряет под кровлю деревьев. Он шёл на задних лапах. – La bête… créature…le monstre…un loup-garou. [1]Абель повторяла это до тех пор, пока оба её глаза не погрузились в темноту. Хищник не нанёс глубоких ран. Кости Абель не были задеты. Тем не менее, её тело было искалечено бессчётным количеством шрамов, глаза накрыла пелена блаженного неведения. Местный врач утверждал, что виной всему был шок. Некоторые считали, что он же затронул её рассудком. Сколько бы Абель не спрашивали, она всё время твердила о том, что на неё напал ликантроп: огромный чёрный зверь с густой и жёсткой шерстью. Зверь, ходящий на двух лапах и желающий убивать. Жители провинции не хотели пугать своих детей старыми легендами и считали, что на несчастную пастушку напал бешеный медведь или волк. Поскольку этот случай был единичным, и скот дал хищнику отпор, маркиз посчитал, что животное больше не осмелится выйти из леса и напасть на людей. Это была его первая ошибка. Зверь вернулся меньше, чем через месяц. И на этот раз довёл задуманное до конца. Его жертву обнаружили растерзанной в окрестностях деревни Абат. Тело пятнадцатилетней девочки было частично обглодано, левая часть лица была неузнаваема. В сентябре он совершил ещё три вылазки. Трое детей были мертвы. К началу ноября от когтей Зверя пострадали уже десять человек. Его тактика оставалась неизменной: поджидая удобного момента, Зверь сбивал добычу с ног и вгрызался ей в глотку, уродуя лицо и кромсая тело, лакомился своим трофеем. Примечательным было то, что хищник никогда не нёс добычу в своё логово. Он питался до тех пор, пока не насытится, а потом уходил, оставляя человеческие останки на всеобщее обозрение. Приближалась зима. Вскоре холода должны были посетить владения маркиза. Зверь не собирался делать запасы. «Жеводанский людоед» планировал убивать ещё больше. Вся провинция стала для него театром военных действий. Маркиз д`Апше чувствовал, что ему объявили войну. Пришло время собирать войско. Получив от своего вассала прошение, король направил в Жеводанские земли целый отряд драгун, стоящих в Клермон-Феране. Командование было поручено Жаку Дюамелю – человеку, привыкшему побеждать, но не понимающему, с чем он столкнулся на этот раз. Буквально за месяц его отряд истребил около сотни волков. Волчьи шкуры для жителей провинции стали атрибутом победы. Лето навсегда останется красным. Для маркиза прозрачные воды свободных рек приобрели багровый оттенок. Солнце не станет согревать места, погрязшие в хаосе. Всякая истина имеет свою плату, и каждое решение необратимо. Разгоняя красные круги, он понимал, что этого нельзя было избежать, и в случае неудачи был готов принять на себя ответственность. Зверь пришёл в июне 1764 года. Его первая жертва была предупреждением – опоясанная девичьей невинностью сиротка Абель. Когда-то она была одной из самых прелестных девиц провинции. Теперь, глядя на изборождённое глубокими шрамами тело, сложно представить её былую красоту. Из-под завесы спутанных, местами поседевших волос, выглядывают незрячие глаза. Абель была первой. Возможно, поэтому она и выжила: Зверь был неопытен. Нападение произошло на пастбище, неподалёку от леса. Густые заросли обволакивали солнце, скрывая от людских глаз смертельного врага. Быки первыми почувствовали опасность. Их пастушка плела венок из колокольчиков и мать-и-мачехи и, когда животные засуетились, она размышляла о том, кто будет удостоен столь дивного подарка, лениво водя босыми ногами по тёплой траве. Девушка не слышала, как Зверь подобрался сзади. Через минуту небывалая тяжесть навалилась на неё, сбив с ног. Она почувствовала, как кровь стекает по спине, но боль всё ещё не достигла её сознания. Шок сохранил ей рассудок. Широко распахнутыми глазами она наблюдала за тем, как громадный волк, размерами, подобающими медведю, волочет её по земле, подбрасывая и переворачивая, словно поломанную куклу. Абель слышала, как трещит платье и рвётся плоть. Прошёл всего миг, прежде чем зверь, прижав добычу к земле, вгрызся в лицо девушки. Почувствовав дыхание хищника на своей щеке, увидев раскрытую пасть, накрывшую её левый глаз, она подумала, что это похоже на долгий поцелуй. Когда густая слюна коснулась её губ и боль прошибла всё тело, Абель закричала. В этот миг тяжесть покинула онемевшие плечи. Двое быков, отделившись от стада, оттесняли противника, встав на защиту хозяйки. Почуяв, что ему дают отпор, хищник ощерился. Из глотки вырвался недовольный рык. Он приготовился к атаке. Стадо зашевелилось. Дрожащий от инстинктивного страха скот, подталкиваемый примером сородичей, зароптал, выставляя своё оружие навстречу хищнику. Абель всё ещё кричала. Её левый глаз не видел, боль вонзилась в голову, растекаясь по животу и ногам. Плечи горели от напряжения. Борясь с туманом, обволакивающим сознание, она посмотрела в сторону леса и увидела, как огромный чёрный волк ныряет под кровлю деревьев. Он шёл на задних лапах. – La bête… créature…le monstre…un loup-garou. [1]Абель повторяла это до тех пор, пока оба её глаза не погрузились в темноту. Хищник не нанёс глубоких ран. Кости Абель не были задеты. Тем не менее, её тело было искалечено бессчётным количеством шрамов, глаза накрыла пелена блаженного неведения. Местный врач утверждал, что виной всему был шок. Некоторые считали, что он же затронул её рассудком. Сколько бы Абель не спрашивали, она всё время твердила о том, что на неё напал ликантроп: огромный чёрный зверь с густой и жёсткой шерстью. Зверь, ходящий на двух лапах и желающий убивать. Жители провинции не хотели пугать своих детей старыми легендами и считали, что на несчастную пастушку напал бешеный медведь или волк. Поскольку этот случай был единичным, и скот дал хищнику отпор, маркиз посчитал, что животное больше не осмелится выйти из леса и напасть на людей. Это была его первая ошибка. Зверь вернулся меньше, чем через месяц. И на этот раз довёл задуманное до конца. Его жертву обнаружили растерзанной в окрестностях деревни Абат. Тело пятнадцатилетней девочки было частично обглодано, левая часть лица была неузнаваема. В сентябре он совершил ещё три вылазки. Трое детей были мертвы. К началу ноября от когтей Зверя пострадали уже десять человек. Его тактика оставалась неизменной: поджидая удобного момента, Зверь сбивал добычу с ног и вгрызался ей в глотку, уродуя лицо и кромсая тело, лакомился своим трофеем. Примечательным было то, что хищник никогда не нёс добычу в своё логово. Он питался до тех пор, пока не насытится, а потом уходил, оставляя человеческие останки на всеобщее обозрение. Приближалась зима. Вскоре холода должны были посетить владения маркиза. Зверь не собирался делать запасы. «Жеводанский людоед» планировал убивать ещё больше. Вся провинция стала для него театром военных действий. Маркиз д`Апше чувствовал, что ему объявили войну. Пришло время собирать войско. Получив от своего вассала прошение, король направил в Жеводанские земли целый отряд драгун, стоящих в Клермон-Феране. Командование было поручено Жаку Дюамелю – человеку, привыкшему побеждать, но не понимающему, с чем он столкнулся на этот раз. Буквально за месяц его отряд истребил около сотни волков. Волчьи шкуры для жителей провинции стали атрибутом победы. Люди считали, что показав свою мощь, они навсегда смогут изгнать эту тварь из своих земель. Однако маркиз всё ещё тревожился. Среди загнанных волков не было ни одного, кто бы походил на Жеводанского Зверя. Волновало его и то, что с момента прибытия драгун ни один человек не подвергся нападению хищника. Зверь будто затаился, желая показать Дюамелю, что «людоед» присмирел. «Или будто его никогда не существовало» – маркиз не мог избавиться от чувства, что чудовище водит его за нос. Уверенный в своей победе, Жак Дюамель покинул Жеводан в декабре, чтобы предстать перед королём и, согласно его воле, вернуть драгун в покинутое лоно армии. Народ вздохнул с облегчением. Россказни Абель так и остались для них нелепой сказкой. Вот только тело мальчика ещё не успело остыть, когда братья обнаружили его в ста шагах от собственного дома. Был сочельник. Зверь слишком близко подобрался к людскому жилищу. Мальчик остался цельным, от него не отломили ни кусочка. Следы нападения запечатлелись только на лице. Зверь не был голоден – он бросал вызов. Всадник направлялся в сторону деревеньки Аморнь. Мужчина был избавлен от предрассудков местных жителей, запуганных старыми историями о коварных loup-garou. Любая страна имеет своих монстров. На его родине ходили подобные легенды. За время своего путешествия он наслушался множество разных историй, и в его памяти свиные головы, ослиные уши, пёсьи морды и таинственные существа, ворующие тени, слились в один фантасмагорический образ, не имеющий достоверной подоплёки. Он слушал рассказы деревенских сторожил и думал, что люди во Франции ничем не отличаются от народа его страны. Он верил только в то, что видел своими глазами. И даже если какой-то бешеный волк в период голодовки напал на парочку селян, Уильям не считал нужным отказываться от своих планов. На постоялом дворе ему достался хороший конь: ретивый, но покладистый. Животное не сбросило его, даже когда почувствовало приближение волка. Позже, когда Уильям писал маркизу д`Апше, он не мог избавиться от чувства, что поведение хищника совсем не типично для серой породы. Он никогда не слышал, чтобы волк бросался на конного вместо того, чтобы сцапать за ноги лошадь, лишив её возможности к передвижению. Волк в точности был нацелен на человека. Его размеры поразили Уильяма: если бы животное удалось поставить на задние лапы, то оно, вне всякого сомнения, оказалось бы выше него самого на менее чем на восемь дюймов![2] Когда волк выбил всадника из седла, конь не рванул дальше. Под тяжестью зверя лошадь потеряла равновесие и завалилась на левый бок. Пока она пыталась подняться, отбрыкиваясь и глотая дорожную пыль, Уильям боролся за свою жизнь. Зверь не повалил его на спину, поэтому ему удалось быстро подняться. Выхватив дорожный нож, он приготовился дать отпор хищнику. Сердце стучало в груди, адреналин забивал уши. Волк не обращал внимания на человека. Видимо, инстинкты указали ему на лёгкую добычу. Зверь ходил вокруг лошади, обволакивая её запахом хищника, давая понять, что бежать бесполезно. Уильям знал, что сейчас произойдёт: шаг за шагом волк начнёт сужать радиус, до тех пор, пока не окажется достаточно близко к добыче. Первым делом он вцепится в ноги лошади, чтобы пресечь всякие попытки к бегству. Затем вонзит зубы в глотку обездвиженного животного. Тогда-то всё и будет кончено. Уильяму нужно лишь дождаться, пока зверь увлечётся своим обедом. Это будет его шансом к спасению. Плечо, в которое волк нанёс удар, саднило. Уильям не ослаблял внимания. Волк медленно вышагивал рядом с добычей. Конь отчаянно фыркал и лягался, не подпуская к себе врага. Зверь всё ещё ждал. «Слишком долго». Уильям терял терпение. «Скоро конь сможет подняться. Тогда ему придётся начать охоту сначала». Видимо лошадь почувствовала то же самое. В одно мгновение конь вскочил на ноги. Волк будто бы этого и ждал. Уильям не ожидал, что зверь снова повернётся к нему. Ощерившись и оскалив зубы, он начал двигаться в сторону человека. Он нашёл слабое звено. Уильям вцепился в нож. Так просто он свою жизнь не отдаст. Волк приготовился к прыжку. Это был последний шанс. Они начали двигаться одновременно. Зверь оттолкнулся от земли, а Уильям кинулся в сторону. Когда хищник обрушился на сельскую дорогу, юноша уже был в седле, отчаянно гоня скакуна вперёд, как можно дальше от места столкновения. Обернулся Уильям далеко не сразу. Он боялся увидеть, как волк настигает коня: приноровился к его шагу и готовится к очередному прыжку. Но волка позади не было. Вдалеке, там, где они оставили хищника, Уильям различал тёмный силуэт, удаляющийся в заросли леса. Зверь даже не обернулся, будто задумал всё это как игру. Но ему не хотелось играть в пятнашки. Отбросив перо, он схватился за трубку. Письмо было запечатано. Он больше не позволит себе переписывать его. «Ваше сиятельство, маркиз д`Апше. Пишу Вам с одной лишь целью: хочу уведомить Вас, что, будучи вольным путешественником, посетившим просторы Ваших владений, нынче утром я был подвергнут нападению бешеного волка вблизи деревни Аморнь. К счастью Фортуна и добрый конь помогли мне избежать ужасной участи, которая, как мне известно, посетила некоторых Ваших соотечественников. Тем не менее, надеюсь, Вы сможете принять необходимые меры. С уважением, мистер Уильям-Артур Г. ». Раскуривая трубу, Уильям Годалминг старался отогнать от себя навязчивую мысль: волки не охотятся в одиночку. Нападения продолжались. Зверь был неутомим. Он уже не прятался в лесу, а смело выходил в города и деревни, к людским жилищам. Зимой 1765 года, в местечке Виларе, он напал на группу мальчишек, играющих в квинтаму[3]. Позже он накинулся на трёх рабочих. Мужчины смогли дать отпор волку и остаться невредимыми. Или же он позволил им так думать. Раньше его жертвами были только женщины и дети. Он словно проверял свои силы, испытывал новый уровень игры. Церковь объявила хищника «Бичом Божьим». Каждый день в адрес Зверя сыпались проклятья, а в Небеса возносились молебны. Молитвы заглушали поминальные мессы. Маркиз понимал, что фигуры расставлены не лучшим образом: церковь была необходима людям, но церковники – вовсе не бойцы. Никто не знал, откуда Зверь нападёт в следующий раз, и кто станет его добычей. Бывало, опознание жертв становилось невозможным – Зверь полностью стирал границы между родными и чужими, уродуя лица и разрывая грудные клетки. Чтобы мертвецы могли вернуться в лоно семьи, а живые могли навсегда проститься с ними, д`Апше отдал приказ – каждый житель Жеводанских земель должен носить именную ленту. Красные полосы обвязывали вокруг лодыжек. Обволакивая Жеводан, алые нити тянулись из времён старых легенд к лету 1764 года – началу этого кошмара. Нити переплетались и закручивались в узлы, сцеживая слезы, надежды и страхи завтрашнего дня. Люди отказывались выходить из своих домов. Поселения, подвергавшиеся регулярным нападениям, были готовы похоронить себя заживо, прекратив всякую работу и внешние сношения. Но так не могло продолжаться бесконечно. Отчаяние тоже может стать оружием, а страх – отличным полководцем. «Пришло время взять инициативу в свои руки». Тяжело поднявшись, маркиз д`Апше безмолвно протянул руку. В его ладонь мягко легла поданная трость. Арминий, преданный слуга старого маркиза, с тревогой смотрел на трясущиеся руки господина. Зверь уже обглодал его изнутри, лишив покоя Жеводан. – Вам принесли письмо, – протягивая послание, он пытался заглянуть в лицо маркиза. Приняв конверт, д`Апше вскрыл королевскую печать. – До короля дошли вести о нашем бедственном положении. Он удивлён, так как считал, что Дюамель всё уладил, – ироничная улыбка хозяина стала продолжением плотно сжатых губ его слуги. – Ему не нравятся слухи о бродячем оборотне…Пальцы крепко сжали трость. Взгляд Арминия впился в напряженную фигуру маркиза. – Людовик нашёл охотника. Толпа собралась вокруг незнакомцев, точно свора бродячих псов. Арминию с трудом удавалось лавировать между людьми, ведя гостей к дому маркиза. Кто-то вызвался отвести их лошадей в конюшню. Мальчишки с воодушевлением несли снаряжение охотников, а самые маленькие с восторгом дёргали гончих за хвосты и уши. Франсуа Доневаль давно не видел столько людей, собравшихся в одном месте. В Нормандии он и Рауль жили довольно уединённо, и теперь чувствовали себя неловко среди такого количества народа. Старик видел, как сын бережно несёт свою поклажу, разговаривая с мальцами, наперебой пересказывающими ему ужасные истории этих мест. Франсуа одобрительно кивнул. «Никогда не доверяй своё оружие чужим» – он сам учил этому сына. Вассал короля, д`Апше, лично встречал долгожданных гостей. В рукопожатии старого маркиза Франсуа чувствовал юношескую удаль и отвагу, о которой во времена его службы при дворе дофина[4] Франции, слагали байки и легенды. – Мсье Доневаль, я благодарен Вам за столь скорое прибытие. Король лично уверял меня в Вашем мастерстве. Говорят, в Нормандии Вы истребили более тысяч волков, – маркиз кивнул Арминию и тот незамедлительно направился в дом. – Это не имеет значения до тех пор, пока я не помог Вам, – Доневаль обернулся, представляя своих спутников. – Мой сын Рауль и несколько наших друзей, которые любезно согласились помочь. Я привёл с собой только тех, кому могу безоговорочно доверять. – Я рад приветствовать вас всех. Мой дом в вашем распоряжении. Пускай слуги позаботятся о лошадях и собаках, а мы поговорим в более подходящей обстановке. Опираясь на трость, маркиз зашагал к двери. – Сейчас меня интересует одно: готовы ли ваши люди помочь мне в поимке волка? Для травли мне нужно как можно больше народу. Хозяин дома повернулся. Его взгляд был обращён к толпе. – Мсье, не сомневайтесь: любой из находящихся здесь мужчин без колебаний возьмёт в руки оружие. – Хорошо. Тогда Вы должны рассказать мне всё, что Вам известно об этом волке, – Франсуа поднялся по каменным ступеням. Маркиз заколебался. – Я не хочу навязывать Вам своё мнение…– Замечательно, – предвидя долгий разговор, Доневаль отдал своё ружьё Раулю, – потому что я привык судить обо всём сам. Франсуа Доневаль был опытным охотником, он и раньше встречал волков-людоедов. Такие случаи довольно редки, можно сказать, единичны: как правило, на охоту за людьми животных толкало крайнее истощение и отсутствие лёгкой добычи поблизости. Однако маркиз и местные жители утверждали, что зверь терроризирует их уже на протяжении полутора лет и за это время на скот ни разу не нападали. Ещё и тот англичанин: он утверждал, что волк не прикоснулся к упавшей лошади, выглядело всё так, будто животное караулило именно его. – Думаю, они просто напуганы, – Рауль сортировал отраву, готовясь к первой вылазке, – люди всегда преувеличивают свои страхи. – Да, скорее всего так и есть, – затушив папиросу, Франсуа взялся за чистку оружия. – Как бы там ни было, скоро мы увидим всё сами. В конце концов, это были только слова маркиза. А Франсуа Доневаль никогда не считал нужным принимать всё, что ему говорят, на веру. Близился июнь 1766 года. За это время охотники убили не менее полусотни волков, но так и не видели «Жеводанского людоеда». Они раскладывали яд и устраивали облавы, искали хищников при помощи собак. Рауль выманивал волков на вабу[5]: с малолетства его учил этому дед. У парня был настоящий талант, который не раз выручал отца. Ни в одном из убитых животных жители не признали «оборотня». Доневаль действовал методично. Он не собирался вырезать всех волков округи ради поимки одного животного. За всё то время, что Рауль и Франсуа провели в Жеводане, не погиб ни один человек. Они были убеждены, что нападения, которые происходили два года назад – лишь ужасное стечение обстоятельств. По воле случая несколько оголодавших волков в разных районах Жеводана наткнулись на парочку детей и женщин. Разумеется, для истощённых животных они казались привлекательной добычей. Франсуа не верил, что все жертвы были убиты одним волком. Как и говорил Рауль, люди слишком легко поддаются своим страхам, сваливая всё на старые легенды. Поэтому, когда маленькую девочку нашли на утёсе совсем одну, Доневаль не был удивлён, что в смерти своей сестры она обвиняет loup-garou. Тело молодой женщины было найдено в пропасти. – Её лицо изуродовано, – пока люди из ближайшей деревни успокаивали девочку наверху, Рауль спустился в пропасть вслед за отцом. – Она могла упасть вниз головой и лечь на спину в агонии, – Франсуа стоял чуть в стороне, раскуривая табак. Сын с укором взглянул на него – это была далеко не первая затяжка за сегодня. – Отец, – Рауль осторожно перевернул закоченевшее тело. Спина девушки была исполосована следами когтей. Доневаль бросил папиросу. Животное, оставившее такие следы, должно быть очень крупным. Он поднял голову – с утёса на него глядел старик д`Апше. – Кажется, нам придётся продолжить охоту, – Рауль распрямился. Этого маркиз и боялся. Зверь снова притих, стоило здесь появиться охотникам. Давно нужно было организовать собственные поиски, невзирая на мнение Людовика. Те, на кого он так надеялся, теперь будут только мешать. Очередное послание короля догорало в камине: после недавнего нападения, на замену Доневалю он решил прислать Антуана де Ботера – нового прихвостня, носившего королевскую аркебузу[6]. Франсуа Доневалю дали отставку. – Так мы ничего не добьёмся, Арминий. Даже Доневаль не справился. И вряд ли эту задачу решит Ботер. Мы сами должны отыскать того, кто убьёт Жеводанского Зверя. В ожидании приказа, Арминий, молча, уставился на тлеющие листы бумаги. Во дворе Доневаль вместе со своими спутниками седлал лошадей. Никто из местных не захотел их проводить. – Скажи людям – мы продолжим поиски. Устроим собственную охоту. Антуан Ботер волен делать всё, что ему заблагорассудится, мне плевать! – Маркиз вцепился в кресло. Арминий понимал, что его господин не в состоянии признать собственное бессилие. Они провели в тишине несколько минут. Маркизу нужно время. – Я больше не позволю убивать моих людей, не позволю ему играть с нами, – руки д`Апше бессильно повисли вдоль кресла. – Арминий, прошу, найди охотника, способного с ним справиться. Умоляю тебя, спаси Жеводан. Безысходность – хорошая почва для отчаяния. Оно похоже на тихий омут, на дне которого покоятся все ваши надежды. Арминий не мог позволить своему господину задохнуться в этом омуте, чего бы ему это не стоило. Жан Шастель брёл по лесу один. Устав от бесконечных поисков, он отделился от своих товарищей, надеясь немного передохнуть в прохладной тени деревьев. Августовская духота валила его с ног. Уже более трёх часов они прочёсывали местность вблизи Сон д’Овера в поисках следов гигантского волка. Именно в такой изнурительно жаркий день лейтенант Ботер решил устроить облаву на Жеводанского Зверя. За два месяца пребывания лейтенанта в этих землях Жан участвовал уже в пятнадцатой вылазке. Небольшими группами или плотной цепочкой они выходили в лес и стреляли во всех попадавшихся им на пути волков. Жан не знал, насколько успешной была эта тактика. Кажется, Зверь только больше распалялся. Теперь нападения происходили чуть ли не каждый день. Стоило оборотню напасть, как Ботер гнал людей в окрестности того места, где накануне обнаружили обезображенное тело и всё начиналось сначала. Иногда люди умирали там, откуда они только что ушли. Жан нашёл уютный уголок под ветвями дуба. Укрывшись от палящего солнца, он мечтал о том, чтобы этот ужас скорее закончился. За два года под гнётом чудовища, он потерял свою мать и маленькую сестрёнку Жизель. И ещё многих своих друзей. Теперь, когда на его попечении остался престарелый отец, Жан шагал за Ботером в надежде отыскать оборотня. Антуан де Ботер. Жан никак не мог понять, какие чувства вызывает у него этот человек. Он был статен, обходителен и, несомненно, полон решимости. Но что-то в нём отталкивало Шастеля. Иногда он замечал, как за улыбкой Ботер прячет свой гнев. По своему опыту Жан знал, что такие люди не умеют проигрывать, и не так просты, как может показаться на первый взгляд. Маркиз на дух не переносил Антуана де Ботера. Он даже не стал с ним разговаривать, как с мсье Доневалем. Сказал лишь, что Ботер может взять любого, кто согласится пойти за ним. Борясь с дремотой, Жан с тоской подумал о Франсуа Доневале. Ему казалось, что этот старый охотник сможет выследить оборотня и положит конец их страхам. Жаль, что у него ничего не получилось. Они так надеялись на него, ведь пока он был в Жеводане, Зверь практически не показывался, будто боялся Доневаля и его друзей. Возможно, если бы король его не отозвал, он бы нашёл логово Зверя. По крайней мере, так Жану хотелось думать. Когда сон всё-таки одолел его, и тело окончательно погрузилось в спасительную прохладу, Жан услышал странный треск. Открыв глаза, он подумал: «так ломаются деревья». Что-то очень большое и сильное валило деревья неподалёку от того места, где он спал. Подгоняемое страшной догадкой, сердце Шастеля зашлось в бешеном ритме. Он слишком далеко ушёл от других охотников, которые уже наверняка находились на другой стороне леса. Звать на помощь и ждать подмогу было бесполезно. К тому же, он не сможет подать сигнал так, чтобы Зверь его не нашёл. Ничего другого ему не оставалось. Жан Шастель снял ружьё с плеча и двинулся в сторону шума. Чтобы не было так страшно, он побежал. По мере приближения всё отчётливей слышался треск веток и жалобный шелест листьев. Ноги подкашивались, но Жан пытался не обращать внимания на ужасный рёв, эхом разносившийся по всей округе. Видимо, Зверь был зол. Он был в ярости. Впереди была поляна. Издалека Жан видел огромную тёмную тень волка. Тень бесновалась. Зверь катался по земле и метался из стороны в сторону, наскакивая на что-то, что Жан Шастель никак не мог разглядеть. Он видел только силуэт огромного животного. Вдруг тень рухнула, и до Жана донёсся сдавленный хрип. Снова раздался треск, как будто старое сухое дерево переломили пополам. Жалобно взвизгнуло животное и внезапно всё затихло. Жан насторожился и сбавил шаг. Перехватив оружие и наведя прицел, он выскочил на поляну. Перед ним лежало тело Жеводанского Зверя. Лапы животного безвольно лежали на земле, чёрная шерсть вздыбилась и замерла, глаза были широко открыты, жёлтые зрачки неподвижно замерли – вся его громадная туша напоминала безжизненное чучело. Жан боялся шелохнуться. На груди мёртвого волка покоилась ещё одна тень. Неподвижная, она казалась единым целым с оборотнем, в своём нагромождении представляя жуткую фантасмагорию. В сознании Шастеля тень не успела принять чётких очертаний. Тёмным вихрем она пронеслась мимо него, нырнув в заросли леса, из которого он только что вышел. Зверь не двигался и не дышал. Жан ещё долгое время боялся приблизиться к нему. Прикладом ружья он уткнулся Зверю в пасть. Волк был абсолютно точно мёртв. Руки Шастеля тряслись. Отскочив назад, он заметил, что от тела волка тянутся окровавленные следы. Стоило Жану последовать за ними, как в другой части леса послышался оглушительный выстрел. Встревоженные птицы поднялись в небо, и гул десятка человеческих голосов, переходящих в крик, заполнил лес. Антуан де Ботер подстрелил чёрного волка. – С Жеводанским Зверем покончено!Арминий вошёл в покои маркиза. Ночь была тёплой. Отворив окно, д`Апше рассматривал ночное небо, надеясь увидеть в нём одобрение своих действий.

– Ботер провёл вскрытие волка, которого подстрелил, – без лишних формальностей, Арминий приступил к отчёту. – В его желудке он нашёл следы красной материи, похожей на именные ленты. Все считают, что он убил оборотня. Маркиз д`Апше молчал. – Ботер уже написал письмо королю и пригласил нотариуса, чтобы засвидетельствовать свой подвиг. Он позвал Марэна из Шаза. – Арминий вплотную подошёл к своему господину. – Сир, это точно подкуп. Всякий знает, Рош-Этьен Марэн напишет всё, что угодно за пару золотых. Старик обернулся к своему слуге. Его шёпот был едва различим за треском дров, горящих в камине вопреки летней духоте. – Что с Шастелем? Ты уверен, что моё обращение к нему возымело действие?– Да, маркиз, – Арминий уверенно кивнул, на его лице не было и тени сомнений, – он будет молчать. Он не знает, с чем столкнулся, а жара и обещание ежегодной ренты сделают своё дело. – А что с телом?Арминий опустил глаза. – Он требовал, чтобы тело отдали ему. Я оставил его в лесу, указав место. Думаю, он сам заберёт его. – Да, нам оно ни к чему, – по телу маркиза пробежали мурашки. Почему-то стало страшно смотреть на небо. Арминий закрыл окно. Пренебрегая тростью, он сам помог хозяину дойти до кресла. Маркиз не возражал. Теперь их связывало нечто большее, чем годы верной дружбы. – Сир…– Всё верно, Арминий, – д`Апше не дал ему договорить, голос господина должен быть твёрд – мы всё сделали верно. Поклонившись, слуга направился к выходу. У него не должно быть сомнений. – А если мы допустили ошибку, то я возьму всю ответственность на себя, – уверенно произнёс маркиз д`Апше, когда дверь затворилась. – Ты ни в чём не виноват. Кошмар Жеводана закончился в августе 1766 года. Оборотень был мертв. В деревнях продолжилась работа, города загудели от торговли, молодые пары женились, рождались новые дети. Людям свойственно быстро забывать плохое. Когда их земли накрыла непонятная хворь, для многих события пятилетней давности казались страшным сном. Сперва неизвестная болезнь косила только женщин. По ночам молодые девушки покидали свои дома и, подобно сомнамбулам, бродили по безлюдным улицам, уходя в леса. По утрам они возвращались в полном беспамятстве. После нескольких таких «прогулок» они теряли силы и уже не могли встать, мечась по ночам в своих постелях. Женщины таяли прямо на глазах, и, в конце концов, умирали в агонии. Вслед за женщинами начали умирать дети. Малыши лепетали о заботливых матерях, навещавших их по ночам, и чахли на руках родных отцов. Чума охватила Жеводанские земли. – Сир, простите меня, – Арминий рухнул на колени, – это всё моя вина. После тщетных попыток поднять слугу, маркиз д`Апше, опустился на пол. – Нет, Арминий, – сказал он, заглядывая в опущенные глаза, – это было моё решение и вся ответственность лежит на мне. Это моя ошибка. Ты действовал по моему указу, неужели ты будешь винить себя за исполнение приказа?Арминий поднял голову и, поражённый, тут же вскочил. – Маркиз, умоляю Вас, встаньте, – он протянул руки, помогая господину подняться. Оперевшись на трость, д`Апше прошёл к окну. Как и раньше, при взгляде на небо по спине прошёл холодок. Арминий боялся подойти. – Прости, но я снова вынужден просить тебя об услуге, – маркиз решительно повернулся к старому другу, – Арминий, отыщи для меня охотника на вампиров. Арминий вскинул голову. Голос господина должен быть твёрдым. Сердце маркиза не знает сомнений. Воды отчаяния никогда не поглотят его. Чего бы это не стоило. – Слушаюсь, сир, – уверенными шагами он вышел из комнаты. На рассвете было отправлено в Германию. На простом конверте без печати значилось:«Дорогому другу, доктору Фридриху Ван Хельсингу. С покаянием в своих грехах и мольбой о помощи. Ваш Арминий В. »[1] Зверь…существо… монстр…оборотень (фр. )[2] В переводе на российскую единицу измерения – 20, 32 см. [3] Т. е. «чучело» – игра, в которой необходимо с разбега поразить кусок дерева, изображающий голову противника. Чаще всего для этих целей использовались палки, наподобие копья. (Филипп Арьес «Небольшой экскурс в историю игр. Ребенок и семейная жизнь при Старом порядке». 1999 г. )[4] Наследник французского престола, потомок правящего короля. [5] В данном контексте – подражание волчьему вою. «Вабу» повсеместно используется охотниками для выманивая различного рода добычи: от птиц до лосей и волков. Обычно для этого используются специальные свистки, но опытные охотники могут обходиться и без них – таких людей называют вабильщики. [6] Аркебуза – гладкоствольное огнестрельное оружие, предшественник мушкета. Под «королевской аркебузой» автор понимает оружие, дарованное королём как символ верной службы. При этом Антуан де Ботер не использовал аркебузу в качестве оружия, поскольку в этот период повсеместно использовались мушкеты, а аркебуза устарела.