Град обреченных

Рассказ:

Температура моего тела 38 градусов, я не торопясь плетусь на работу. С самого детства проживая в поселке в пяти километрах от районного центра и не предпринимая ни малейшей попытки исправить это досадное упущение, я обрекал себя на ежедневный трехчасовой анабасис за стабильным заработком, лениво обживая невысокую ступеньку карьерной лестницы и по пути размышляя обо всём об этом, необыкновенно гордясь пришедшими на ум высокопарными формулировками. Однако, действие принятого на родительской кухне аспирина постепенно заканчивается и вскоре я вынужден был тащить своё бренное тело под примитивно гудящий внутри головы аккомпанемент. Признаться, я очень рассчитывал на то, что скоро будет солнечно, что утренние тучи рассеятся и я увижу безмятежное голубое небо, которое будет отвлекать меня в пути от непослушных ног и мыслей. Но и это удовольствие прошло мимо меня. Отвратительный пронизывающий ветер усиливает озноб, а поднимаемая им дорожная пыль норовит попасть мне в глаза. Вот и мой самый нелюбимый участок. Под моими ногами асфальт не самого лучшего качества, а по обе стороны тянется унылый трехметровый забор, покрашенный в поносный цвет по случаю приезда какой-то шишки. Тот, что слева от меня, огораживал какой-то старый и очень секретный завод, а за тем, что справа, кажется, кто-то из меценатов решил начать строить элитный квартал для своих малоимущих родственников. Сегодня я рад, что иду здесь, этот прямой безальтернативный путь гарантирует мне, что даже полностью потеряв от болезни рассудок, я не сверну в какой-нибудь закуток, из которого не смогу выбраться. Ну и мысли! Какого ж черта я прострадал ерундой в Турции свой официальный оплачиваемый больничный два месяца назад?!Неожиданно перед моими глазами высыпает какими-то гранулами пенопласта. Приглядевшись, я понимаю, что это град. Еще этого мне не хватало! Преодолевая себя, я ускоряю шаг. Чувствую стук одиночных частичек на спине. Одна из таких больно бьет меня по уху. Я касаюсь ушибленного места. Вода? Кровь? Не может быть! В подтверждение получаю второй удар на щеке. Вот же черт! Прикрывая голову дермантиновым дипломатом, бегу что есть мочи. Выставленные жертвой костяшки пальцев ноют и ссадят, а я выдыхаюсь. Из последних сил бегу к правому забору. Если со всех сил вжаться в него спиной, косые потоки льдинок стучат в сантиметре от носков дешевых туфель, вгрызаясь в землю. В такой позе я нелепым приставным шагом прохожу одну секцию. И ещё одну. И ещё… Как же меня трясёт! Ветер (или гнев господень?), движущий этой стихией, словно бы пытается настигнуть меня. Еще с полтора десятка шажков, и гроздья мороженных перепелиных яиц уродуют мои ботинки. Я, продолжая прижиматься, почти перехожу в отчаянный галоп. Вот, наконец, в десятке метров от меня, за достаточно пологим поворотом, проявляется автобусная остановка, не садясь на которой я экономлю по пятнадцать рублей ежедневно. Сама остановка с покатой и частично разломанной крышей и идиотскими сплошными дырами в стенках не сможет спасти меня, но вот пристроенный к ней магазинчик…Отбрасывая остатки гордости и здравого смысла, я напяливаю дипломат прямо на голову и что есть сил бегу к намеченной цели, оценивая окружающую обстановку через крохотную щель прямо под носом. Удар… Я приложился бы лбом, если бы сумка не смягчила удар. Но я на остановке и чудом ещё на ногах. О чуде… сквозь свою бойницу я вижу лежащего на асфальте таджика-продавца. Мне остается только гадать, поскользнулся ли он о градины или одна из них ударила его по темечку… возможно он ещё жив, но чем я могу ему помочь? Тыкаюсь в дверь. Не дай бог её не успели отпереть и мне придется подставлять под удары все тело и рыскать среди градин около трупа!… Сколько раз я уже отключался? Постоянно переигрываю в голове события, чтобы чем-то занять мозг. Итак, я забился в дальний угол конуры, спрятавшись под массивными столом. Судя по моим разбитым наручным часам и всё ещё идущему магазинному будильнику, от момента начала катастрофы до обретения мной этого пристанища прошло не больше 10 минут. Еще 20 я лежу здесь. Град, уже размером с теннисный мяч, давно разбил витрину и не оставил мне ни одной целой бутылки с дешевым алкоголем. Как бы он мне сейчас не помешал! Я по-прежнему вне досягаемости… У меня с трудом хватило сил, чтобы разорвать рубаху и перемотать кровоточащие пальцы… Иногда я ловлю себя на мысли, что слабо отличаю реальность от бреда. Вслушиваясь в окружающий грохот, я могу различить слова, доносящиеся откуда-то издалека «… градоопасности…», «… оперативная служба…», «… ракета…» (или «реагента»?), «… локализует последствия…» Вот ещё и жужжащий шум… Я осторожно, высовываюсь из под стола и напрягаю зрение. Свет пробивается через сплошную стену осадков. Фары? Машина? Я здесь! Надо что-то сделать… Подать сигнал? Но как? Надо зажечь что-нибудь… Где взять пламя? Почему он… Он не видит поворот!Что ж, проведение снова ко мне благосклонно. Температура моего тела 38 градусов, я не торопясь плетусь на работу. С самого детства проживая в поселке в пяти километрах от районного центра и не предпринимая ни малейшей попытки исправить это досадное упущение, я обрекал себя на ежедневный трехчасовой анабасис за стабильным заработком, лениво обживая невысокую ступеньку карьерной лестницы и по пути размышляя обо всём об этом, необыкновенно гордясь пришедшими на ум высокопарными формулировками. Однако, действие принятого на родительской кухне аспирина постепенно заканчивается и вскоре я вынужден был тащить своё бренное тело под примитивно гудящий внутри головы аккомпанемент. Признаться, я очень рассчитывал на то, что скоро будет солнечно, что утренние тучи рассеятся и я увижу безмятежное голубое небо, которое будет отвлекать меня в пути от непослушных ног и мыслей. Но и это удовольствие прошло мимо меня. Отвратительный пронизывающий ветер усиливает озноб, а поднимаемая им дорожная пыль норовит попасть мне в глаза. Вот и мой самый нелюбимый участок. Под моими ногами асфальт не самого лучшего качества, а по обе стороны тянется унылый трехметровый забор, покрашенный в поносный цвет по случаю приезда какой-то шишки. Тот, что слева от меня, огораживал какой-то старый и очень секретный завод, а за тем, что справа, кажется, кто-то из меценатов решил начать строить элитный квартал для своих малоимущих родственников. Сегодня я рад, что иду здесь, этот прямой безальтернативный путь гарантирует мне, что даже полностью потеряв от болезни рассудок, я не сверну в какой-нибудь закуток, из которого не смогу выбраться. Ну и мысли! Какого ж черта я прострадал ерундой в Турции свой официальный оплачиваемый больничный два месяца назад?!Неожиданно перед моими глазами высыпает какими-то гранулами пенопласта. Приглядевшись, я понимаю, что это град. Еще этого мне не хватало! Преодолевая себя, я ускоряю шаг. Чувствую стук одиночных частичек на спине. Одна из таких больно бьет меня по уху. Я касаюсь ушибленного места. Вода? Кровь? Не может быть! В подтверждение получаю второй удар на щеке. Вот же черт! Прикрывая голову дермантиновым дипломатом, бегу что есть мочи. Выставленные жертвой костяшки пальцев ноют и ссадят, а я выдыхаюсь. Из последних сил бегу к правому забору. Если со всех сил вжаться в него спиной, косые потоки льдинок стучат в сантиметре от носков дешевых туфель, вгрызаясь в землю. В такой позе я нелепым приставным шагом прохожу одну секцию. И ещё одну. И ещё… Как же меня трясёт! Ветер (или гнев господень?), движущий этой стихией, словно бы пытается настигнуть меня. Еще с полтора десятка шажков, и гроздья мороженных перепелиных яиц уродуют мои ботинки. Я, продолжая прижиматься, почти перехожу в отчаянный галоп. Вот, наконец, в десятке метров от меня, за достаточно пологим поворотом, проявляется автобусная остановка, не садясь на которой я экономлю по пятнадцать рублей ежедневно. Сама остановка с покатой и частично разломанной крышей и идиотскими сплошными дырами в стенках не сможет спасти меня, но вот пристроенный к ней магазинчик…Отбрасывая остатки гордости и здравого смысла, я напяливаю дипломат прямо на голову и что есть сил бегу к намеченной цели, оценивая окружающую обстановку через крохотную щель прямо под носом. Удар… Я приложился бы лбом, если бы сумка не смягчила удар. Но я на остановке и чудом ещё на ногах. О чуде… сквозь свою бойницу я вижу лежащего на асфальте таджика-продавца. Мне остается только гадать, поскользнулся ли он о градины или одна из них ударила его по темечку… возможно он ещё жив, но чем я могу ему помочь? Тыкаюсь в дверь. Не дай бог её не успели отпереть и мне придется подставлять под удары все тело и рыскать среди градин около трупа!… Сколько раз я уже отключался? Постоянно переигрываю в голове события, чтобы чем-то занять мозг. Итак, я забился в дальний угол конуры, спрятавшись под массивными столом. Судя по моим разбитым наручным часам и всё ещё идущему магазинному будильнику, от момента начала катастрофы до обретения мной этого пристанища прошло не больше 10 минут. Еще 20 я лежу здесь. Град, уже размером с теннисный мяч, давно разбил витрину и не оставил мне ни одной целой бутылки с дешевым алкоголем. Как бы он мне сейчас не помешал! Я по-прежнему вне досягаемости… У меня с трудом хватило сил, чтобы разорвать рубаху и перемотать кровоточащие пальцы… Иногда я ловлю себя на мысли, что слабо отличаю реальность от бреда. Вслушиваясь в окружающий грохот, я могу различить слова, доносящиеся откуда-то издалека «… градоопасности…», «… оперативная служба…», «… ракета…» (или «реагента»?), «… локализует последствия…» Вот ещё и жужжащий шум… Я осторожно, высовываюсь из под стола и напрягаю зрение. Свет пробивается через сплошную стену осадков. Фары? Машина? Я здесь! Надо что-то сделать… Подать сигнал? Но как? Надо зажечь что-нибудь… Где взять пламя? Почему он… Он не видит поворот!Что ж, проведение снова ко мне благосклонно. Я не расплющен четырехколесным монстром, не погребен под обломками своего убежища и даже не взбит в фарш (градинами, а, может, машиной?) как бедняга-продавец. Град отбивает свой дьявольский ритм по крышке стола. Мне представляется, как, вторя этому звуку, от доски отлетают щепки, хотя я не могу утверждать этого наверняка, ведь мои глаза давно закрыты. Вот я слышу громкий свист. Неужели это обещанные ракеты? Залп резко прерывает неритмичную дробь, кажется, стало гораздо светлее? Я немного отодвигаю стол, привыкаю к свету, наконец, и высовываю в образовавшуюся щель искалеченную руку. Непонятно откуда взявшаяся капля прожигает ладонь насквозь, я одергиваю её, но есть ли в этом смысл?… Поверхность стола растворяется надо мной, скоро я увижу небо, увижу солнце, увижу проснувшийся мир, сольюсь с ним без остатка…