Лепила

Рассказ:

— Жри таракана, урод! Жри, кому говорю…Жанна изо всех сил сжала тонкие пальцы на шее Жирунделя, пригибая его голову к пластиковому контейнеру из-под морковки по-корейски — с тройкой дохлых, крупных рыжих тараканов на дне. В карих глазах Кислоты — верховода и заводилы небольшой компании — крепла злость. Жанна очень не любила, когда ей перечили — особенно те, кого она считала «ссыклом и никчемышами». А уж если вдобавок они были толстомясыми, как Ленька, стоящий на коленях возле серого бетонного кольца с бледно-красной надписью «ГАЗ», криво торчащего из пыльной земли окраинного пустыря, то Жанна запросто могла прийти в бешенство. — Жри, падла! Ну!Ленька отчаянно замотал головой, с губ сорвалось: «Кхы-ы, не, не». — Кислота, а ты их это… сиропом полей, — хихикнул Илья, щурясь на полуденном июньском солнце. — Клубничным. Он еще и добавки попросит!Стоящие рядом с ним Костя и Денис промолчали. Происходящее им совсем не нравилось, но перечить Жанне не хотели ни один, ни другой. Дело было даже не во втором месте по рукопашному бою, которое она заняла на областных соревнованиях полтора месяца назад, а в том, что Ленька сказал про нее такое, чего говорить — никак не стоило…Жанна скосила глаза на Илью:— Ты предложил, ты за сиропом и вали! Чего тормозишь?!— Кислота, ты че? Я же это… приколоться хотел. Че ты сразу, а?Он знал — если Жанна шутку не поддержала, то лучше отыграть назад. Иначе может прилететь и ему. Бывали случаи…— Не хочешь жрать? — Жанна снова переключилась на Леньку. — Ла-а-адно, полудурок… Тогда собачьим дерьмом рожу намажу. Тюфяк сегодня целую кучу навалил, как знал, что пригодится. Дэн, пакет дай. Ну, быстрей!Цыганистый, низкорослый и прихрамывающий на левую ногу Денис с явной неохотой сделал три шага, протянул Жанне желтый пакет-«майку». Она достала из него длинную резиновую перчатку и старательно завязанный прозрачный пакетик с собачьими фекалиями. Положила его на ребро кольца, возле контейнера, и без спешки начала натягивать перчатку. — Когда я ее надену, будет поздно. Лучше жри. — Я н-н-не… — Ленька с ужасом переводил взгляд с пакетика на контейнер. — Па-а-ачем-му? Я н-н-ниче-е-его…— А, ты белый и пушистый, оказывается? Ниче-го-о-о, скоро будешь коричневый и некрасивый… Лучше ням-ням, Жирундель: время кончается. Ну?!Ленька громко всхлипнул и потянулся к тараканам. Ребята слаженно отвернулись в тот момент, когда Ленька положил насекомое на язык. Закрыл рот и начал медленно жевать. Илья почувствовал, как желудок выталкивает к горлу тугой ком тошноты. Отвернулся и обильно сплюнул — раз, другой, часто и глубоко дыша ртом. Плечистый неповоротливый Костя спасовал секунд через десять. Глуповатая веснушчатая физиономия застыла в гримасе нерешительного протеста. — Кислота, может, харэ? Ну его…— Не харэ. Пусть жрет. По одному за уродку, дуру и гадину. В другой раз подумает, прежде чем сказать… Все пускай думают. Илья сдавленно закашлялся. Затею Жанны он не одобрял, но признаваться в том, что упомянутые ею ругательства всецело были его выдумкой — не собирался. Не стоило даже давать повод для подозрения, потому что в таких случаях она становилась еще тем клещом: вцепится и не угомонится, пока не узнает всю подноготную…Жрать вместо Леньки тараканов вперемешку с дерьмом Илья не желал. А ведь придется, если настоящий расклад вдруг выплывет наружу. При далеко не ангельском характере Жанна люто, отчаянно ненавидела ложь, карая за нее жестко и беспощадно, не делая различий между приятелями и недругами. Леньку она шпыняла уже давненько, но в основном по мелочам, походя. Толстый, «плюшевый», с задержкой развития Жирундель вызывал у нее глухое раздражение, потому что напоминал младшего брата — пухлую, вконец избалованную скотину, почти без остатка забравшую себе родительскую любовь и внимание. Вот и срывалась время от времени, но без последствий…Ленька безропотно сносил ее плевки, издевки, тычки. Словно Жанна была для него неизбежным и неодолимым злом, на которое не имело смысла жаловаться Ольге Андреевне, единственной живой родственнице, которая стала опекуншей Леньки после гибели родителей, бездетной и самозабвенно любившей племянника. Честно говоря, сейчас Илья напрочь не мог упомнить, что дернуло его наклепать на Леньку. То ли скука, то ли плохое настроение: а может — все вместе…Правда, он думал, что Жанна сорвет злость обычным способом, разве что тычков с подзатыльниками будет в два-три раза больше. Но она в тот день вдребезги разругалась с родителями и потому уготовила другую месть. Илья мысленно костерил себя последними словами, но молчал. Оцепенело глядя, как Ленька глотает таракана, неверными движениями засовывает между посеревших губ следующего… Как будто что-то заставляло смотреть, не отводя взгляда. — Жри таракана, урод! Жри, кому говорю…Жанна изо всех сил сжала тонкие пальцы на шее Жирунделя, пригибая его голову к пластиковому контейнеру из-под морковки по-корейски — с тройкой дохлых, крупных рыжих тараканов на дне. В карих глазах Кислоты — верховода и заводилы небольшой компании — крепла злость. Жанна очень не любила, когда ей перечили — особенно те, кого она считала «ссыклом и никчемышами». А уж если вдобавок они были толстомясыми, как Ленька, стоящий на коленях возле серого бетонного кольца с бледно-красной надписью «ГАЗ», криво торчащего из пыльной земли окраинного пустыря, то Жанна запросто могла прийти в бешенство. — Жри, падла! Ну!Ленька отчаянно замотал головой, с губ сорвалось: «Кхы-ы, не, не». — Кислота, а ты их это… сиропом полей, — хихикнул Илья, щурясь на полуденном июньском солнце. — Клубничным. Он еще и добавки попросит!Стоящие рядом с ним Костя и Денис промолчали. Происходящее им совсем не нравилось, но перечить Жанне не хотели ни один, ни другой. Дело было даже не во втором месте по рукопашному бою, которое она заняла на областных соревнованиях полтора месяца назад, а в том, что Ленька сказал про нее такое, чего говорить — никак не стоило…Жанна скосила глаза на Илью:— Ты предложил, ты за сиропом и вали! Чего тормозишь?!— Кислота, ты че? Я же это… приколоться хотел. Че ты сразу, а?Он знал — если Жанна шутку не поддержала, то лучше отыграть назад. Иначе может прилететь и ему. Бывали случаи…— Не хочешь жрать? — Жанна снова переключилась на Леньку. — Ла-а-адно, полудурок… Тогда собачьим дерьмом рожу намажу. Тюфяк сегодня целую кучу навалил, как знал, что пригодится. Дэн, пакет дай. Ну, быстрей!Цыганистый, низкорослый и прихрамывающий на левую ногу Денис с явной неохотой сделал три шага, протянул Жанне желтый пакет-«майку». Она достала из него длинную резиновую перчатку и старательно завязанный прозрачный пакетик с собачьими фекалиями. Положила его на ребро кольца, возле контейнера, и без спешки начала натягивать перчатку. — Когда я ее надену, будет поздно. Лучше жри. — Я н-н-не… — Ленька с ужасом переводил взгляд с пакетика на контейнер. — Па-а-ачем-му? Я н-н-ниче-е-его…— А, ты белый и пушистый, оказывается? Ниче-го-о-о, скоро будешь коричневый и некрасивый… Лучше ням-ням, Жирундель: время кончается. Ну?!Ленька громко всхлипнул и потянулся к тараканам. Ребята слаженно отвернулись в тот момент, когда Ленька положил насекомое на язык. Закрыл рот и начал медленно жевать. Илья почувствовал, как желудок выталкивает к горлу тугой ком тошноты. Отвернулся и обильно сплюнул — раз, другой, часто и глубоко дыша ртом. Плечистый неповоротливый Костя спасовал секунд через десять. Глуповатая веснушчатая физиономия застыла в гримасе нерешительного протеста. — Кислота, может, харэ? Ну его…— Не харэ. Пусть жрет. По одному за уродку, дуру и гадину. В другой раз подумает, прежде чем сказать… Все пускай думают. Илья сдавленно закашлялся. Затею Жанны он не одобрял, но признаваться в том, что упомянутые ею ругательства всецело были его выдумкой — не собирался. Не стоило даже давать повод для подозрения, потому что в таких случаях она становилась еще тем клещом: вцепится и не угомонится, пока не узнает всю подноготную…Жрать вместо Леньки тараканов вперемешку с дерьмом Илья не желал. А ведь придется, если настоящий расклад вдруг выплывет наружу. При далеко не ангельском характере Жанна люто, отчаянно ненавидела ложь, карая за нее жестко и беспощадно, не делая различий между приятелями и недругами. Леньку она шпыняла уже давненько, но в основном по мелочам, походя. Толстый, «плюшевый», с задержкой развития Жирундель вызывал у нее глухое раздражение, потому что напоминал младшего брата — пухлую, вконец избалованную скотину, почти без остатка забравшую себе родительскую любовь и внимание. Вот и срывалась время от времени, но без последствий…Ленька безропотно сносил ее плевки, издевки, тычки. Словно Жанна была для него неизбежным и неодолимым злом, на которое не имело смысла жаловаться Ольге Андреевне, единственной живой родственнице, которая стала опекуншей Леньки после гибели родителей, бездетной и самозабвенно любившей племянника. Честно говоря, сейчас Илья напрочь не мог упомнить, что дернуло его наклепать на Леньку. То ли скука, то ли плохое настроение: а может — все вместе…Правда, он думал, что Жанна сорвет злость обычным способом, разве что тычков с подзатыльниками будет в два-три раза больше. Но она в тот день вдребезги разругалась с родителями и потому уготовила другую месть. Илья мысленно костерил себя последними словами, но молчал. Оцепенело глядя, как Ленька глотает таракана, неверными движениями засовывает между посеревших губ следующего… Как будто что-то заставляло смотреть, не отводя взгляда. Во рту возник и не мог исчезнуть странный привкус, словно Илья сам только что размолол зубами хрусткую хитиновую оболочку цвета свежей ржавчины…Он часто сплевывал вязкую, клейкую слюну, и с каждым мигом ему все сильнее мнилось, что Жанна обо всем догадается — и рассвирепеет вконец. Но минуты шли, а все оставалось по-прежнему. Ленька сунул в рот последнего таракана, тяжело задвигал челюстью. А потом произошло то, чего Илья никак не ожидал. Жанна резко надорвала пакетик с дерьмом и впечатала его в лицо Леньки. Растерла парой скупых, яростных движений. — На, скотина жирная! Гарнир!— Не, ну зачем, Кислота? — Костя покачал наголо бритой головой, с неприязнью глядя на Жанну. — Зря ты, епырь-жопырь, так…— Да, зачем? — нахмурился Денис. — И так наказала уже…Илья замер, выжидая, что будет дальше. — Да пошли вы… Он не на вас пасть разинул. Я сама разберусь, чего ему до хрена, а чего — добавить…Голос Жанны был страшен: приглушенный рык перемежался с шипением, от которого в груди заерзал шершавый холодный сгусток. Ненависть вылепила из симпатичной мордашки страшноватую маску, бесновалась во взгляде. «Опять со своими поругалась, — понял Илья. — ****, быстрее бы это все закончилось». — Заткнись!Он обмер, лихорадочно пытаясь сообразить, не произнес ли последнюю мысль вслух… И тут же с облегчением понял, что приказ Жанны относился не к нему. Ленька тоненько подвывал, часто вздрагивая всем телом. Изо рта тянулась ниточка слюны с рыжеватыми вкраплениями. — Заткнись, урод!— Да пошла ты… — с неожиданной злостью буркнул Денис. Шагнул к Леньке, доставая из кармана спортивных штанов мятый носовой платок. — Слышь, щас вытрем…И — осекся, замер. Илья увидел, как в светло-карих глазах приятеля ворохнулось недоумение, тотчас же сменившееся испугом. Причину его Илья осознал через пару секунд, и холодный сгусток в груди взорвался, нашинковывая мышцы и мозг ледяной шрапнелью. Ленька перестал выть и теперь хихикал, размазывая дерьмо по лицу. Илья медленно сглотнул, пытаясь убедить себя, что в хихиканье нет жутковатых, болезненных ноток, говорящих лишь об одном…— Спятил, кажись, — Костя хрипло первым произнес то, что читалось на лицах у всех. — Жирундель, хорош, ну… Кислота, епырь-жопырь, ты че наделала?— Тихо, тихо, — процедила Жанна, но Илья уловил в ее голосе ростки страха. — Притворяется, небось, урод… Заткнулся, кому сказали?!Она схватила Леньку за подбородок и сжала что есть сил, заставляя замереть. Вгляделась. Илья следил за ней с дикой, вытеснившей остальные чувства надеждой. И в то же время — почему-то не сомневался, что надеется зря. Присосалась к душе обреченная уверенность, что Ленька точно тронулся умом, сбрендил… И это уже не исправить. — Платок дай! — Жанна вдруг повернулась к Денису. — Быстрее!Лицо у нее было бледное и отчаянное, но в глазах не мелькало и тени раскаяния. Жанна взяла платок и начала быстро, старательно вытирать Леньке лицо. Тот не сопротивлялся, продолжая хихикать. Жанна не затыкала его, негромко матерясь сквозь зубы, но Илья видел, как подрагивают ее руки. Спустя минуту она побросала в пакет контейнер, платок, разорванный пакетик, перчатку. — Все, уходим!— А он как? — Денис угрюмо кивнул на Леньку. — Он? — Жанна колебалась всего секунду. Потом подскочила к Леньке и сильно хлопнула его по спине. — Домой вали! Пошел!Тот вдруг умолк, заморгал, словно вникая в сказанное, а потом грузно, неторопливо потопал с пустыря, не оглядываясь на четверку. — Вопросы кончились? Будем считать, что не было ничего. Ребята молчали, глядя на уходящего Леньку. Жанна выдохнула сквозь зубы и чуть смягчила тон:— Ладно, согласна, перегнула. Но назад уже не отмотаем, не кино. Да и так подумать: а что такого-то? Он и так с прибабахом был, а сейчас еще немного добавилось. Не убили же. — Зря… — обронил Костя, не поворачиваясь к ней. Денис кивнул. Жанна обвела друзей разочарованным взглядом. — В общем, делайте что хотите. А я пошла. Надеюсь, вы со мной. Она спокойно зашагала в другую от Леньки сторону, слегка покачивая пакетом. Илья почесал нос, протяжно вздохнул:— Пацаны, это… Ну, в самом-то деле, уже все. А я на Кислоту стучать не буду: в натуре, не убили же… Пошли, а?Он шагнул вслед за Жанной, и этот шаг переломил угрюмую нерешительность друзей. Через минуту на пустыре никого не осталось. Неделю спустя. Новость принес Костя. Сгрузил на горячий песок крохотного пляжа, целиком занятого их компанией, три запотевших «полторашки» дешевого «Буратино» и невесело оповестил:— Тетка Жирунделя к Игнатьевне ходила. Сейчас слышал, бабки у магаза болтали… Епырь-жопырь, чего теперь делать, а?Рука Жанны замерла на полпути к бутылке. На закаменевшем лице резко обозначились скулы: в жестком и — одновременно — растерянном прищуре коротко плеснулся испуг. Денис и Илья царапнулись взглядами, колода карт в пальцах последнего мгновенно перестала быть послушной, тасовка сбилась с привычного ритма. — И все? — сдавленно уточнил Денис. — Ага. Жанна все-таки дотянулась до бутылки. С хрустом свернула пробку, глотнула, закрыла бутылку, положила на песок. — Подумай, может, чего забыл… — в ее голосе не было ничего, кроме равнодушия, но Илье показалось, что оно — как задернутые кулисы. За которыми набирают силу совсем другие чувства. Костя помотал головой:— Не, все сказал. — Па-а-анятно… — Жанна мазнула взглядом по Денису, Илье. — И чего вы рожи-то как у покойников слепили? Страшно стало?— А тебе не стало? — огрызнулся Денис. — А может, и не стало! Вот если подумать, что мы про Игнатьевну знаем? Что она с нечистой силой тра-ля-ля? То ли ведьма, то ли еще какая-то фигня фигнянская…Илья бросил колоду на песок, нервно защелкал суставами пальцев. — Так и говорят…— То-то, что — го-во-рят! А кто-нибудь видел, что она с чертями или демонами тусуется? Говорить что угодно можно. Я вот сейчас скажу, что Костян на самом деле — Человек-паук. Поверите?Ответа не последовало. Жанна выдержала недолгую паузу и улыбнулась — широко, победно. — Да, кстати! Кто помнит, с чего про Игнатьевну такие слухи идут?Илья неуверенно пожал плечами:— Лечит она, что врачам слабо́… Почти с того света вытягивает иногда. — Точно! Потому и считают, что ведьма. Типа, если медицина ручками развела, а Игнатьевна помогла, то без нечистой силы не обошлось. Точно никто не знает, но все языками треплют! Правильно, что еще в нашем захолустье делать, как не чушь всякую выдумывать…— А как же этот… Старченко или Сварченко? — встрял Денис. — Который зарплату рабочим на лесопилке зажимал, а потом за одну ночь поседел. Говорят, Игнатьевна ему показала, что за грехи бывает. — Сколько это лет назад было? Пять-шесть где-то? А еще я слышала, что его тогда менты за что-то прессовали, посадить хотели. Думаю, что он из-за них поседел, а не Игнатьевна помогла…— А Галька Мартышка?!— Которая наркотой торговала? Обычная передозировка… Или ты поверишь, что она от собственных мозгов в горле задохнулась? Бред же. Ты побольше наших бабок слушай, они тебе еще чего-нибудь расскажут. Например… да чего угодно. — А… — Денис беспомощно посмотрел на друзей, ища поддержки. Жанна ухмыльнулась с явным превосходством:— Что, ничего не вспоминается? Вот и прикиньте, за столько лет, и — всего два случая, которые и без чертовщины легко объясняются. Против Игнатьевны-целительницы я возражать не буду, тут нормальных примеров хватает, что все так и есть. А все остальное…Она говорила спокойно, неторопливо, словно разъясняя очевидное. Но Илья не сомневался: Жанна убеждает не их — себя. Ее испуг никуда не делся, он отодвинулся вглубь, потесненный «простыми и правдивыми» доводами, за которые Жанна будет держаться до последнего…— Думаю, что тетка к Игнатьевне ходила, чтобы Жирунделю мозги на место вставить. Вот и все. А вы тут большой жим-жим устроили… Согласны?— Фиг его знает… — пробормотал Костя. Остальные промолчали. — Ну вас! — фыркнула Жанна. — Очкуйте дальше, а я купаться. С речки они засобирались часа через два, когда горизонт неожиданно превратился в сплошную темно-серую опухоль, быстро наплывавшую на городок. — На весь вечер зарядит, — пробурчала Жанна, застегивая босоножки. — И завтра тоже обещали. А я так надеялась, что нет…Натягивающий шорты Денис внезапно замер в нелепой позе, звучно хрипнул горлом, словно отхаркиваясь. Жанна смерила его удивленным взглядом:— Ты чего?Вместо ответа он судорожно кивнул в сторону тропы, бегущей к заброшенной железнодорожной ветке. Все уставились туда. Ленькина тетка осторожно спускалась по крутой насыпи, балансируя пухлыми руками, вымахавшие сорняки до пояса скрывали невысокую фигуру в голубом сарафане. Ее и четверку разделяло около полусотни шагов, но даже с такого расстояния Илья рассмотрел лицо Ольги Андреевны: застывшее, пугающее… Маска. От прежнего добродушия не осталось ничего. — Братва, бежим, не? — сыпанул растерянной скороговоркой Костя. — Стоять, — приказала Жанна свистящим шепотом. — Кто слиняет, гнидой буду считать… Запомните намертво — мы не при делах. Если что, молчите: я сама как-нибудь. Одеваемся, спокойно. — А вдруг бить будет? — сдавленно проговорил Илья.

— Не очкуй, прорвемся…Илья покорно принялся натягивать футболку, стараясь глядеть в землю, но взгляд неумолимо тянуло в сторону насыпи. Денис надел шорты, и теперь бездумно управлялся с завязками. Один узел, второй, третий…— Харэ! — шикнула на него Жанна, и он испуганно замер. — Кроссовки не забудь…Они закончили сборы, когда Ольга Андреевна была всего в десятке шагов. — Ну, все? — спросила Жанна с деланой беззаботностью, как будто не замечая женщину. — Двинули, пока не ливануло. Илья помедлил, желая пристроиться к ней за спину, стараясь не смотреть на тропу. — Лепила-лепила, кривое рыло…Тетка Жирунделя заговорила нараспев, и в то же время — без малейших эмоций, мертво. Это сочетание пробрало Илью сильнее всего, и он застыл на месте, прикипев взглядом к невысокой фигуре в нескольких метрах от них. — Глазки — врозь, зубки — врозь, приходи-ка как гость…Слева от Ильи прерывисто и громко дышал Денис, сзади послышалось и тут же сгинуло неуверенное «а-а-аы-ы» Кости. Жанна превратилась в изваяние, чуть приподняв напряженные плечи, словно готовясь к рывку, драке. Ольга Андреевна поочередно переводила взгляд — такой же неживой, как и голос — с Жанны на Дениса, на Илью, на Костю. Как будто отмечала каждого печатью, от которой нет избавления…— Была плата богатой, отработай же плату. Не врагом и не другом, воздавай по заслугам. День ли, ночь во дворе: приходи поскорей…Ольга Андреевна замолчала. Илья со страхом ждал, что будет дальше. Губы женщины внезапно дрогнули, в глазах мелькнуло подобие сожаления, словно она хотела что-то сказать или заплакать. Маска дала трещинку, но та осталась первой и единственной. Тетка Леньки повернулась и быстро зашагала обратно к насыпи, провожаемая тревожным молчанием четверки. Продолжение следует