Doppelganger

Рассказ:

Это приходит из-под земли; оно красно, как кровь, на которую нечто отбрасывает тень; оно похоже на россыпь семян граната -теееееееееерпкое и вяяяяяяяяяяязкое. Оно смотрит на меня, когда я сплю. Проститутка, которая делит со мной пробуждение, делает вид, что мы и правда были одни, что не лежал кто-то третий между нами в постели. Она часто и удивленно моргает, прогоняя недосмотренный сон, пока я нащупываю на столе очки; без них я - слепой котенок. Мне нужно видеть так, словно у меня лишняя пара глаз на затылке; и пятый - во лбу: он смотрит внутрь моей головы, чтобы:находить и уничтожать. Так я творю себя. Так я засеваю свои поля, и на этой сухой почве не выживает ни один сорняк - только кадмовы воины из драконьих зубов. Третий затаился, и его как будто нет в комнате. Я никогда не знаю точно, ушел ли он или просто встал за спиной, лег прослойкой между моей головой и подушкой, чтобы быть незаметным. Словно мысли мои сквозь череп отбрасывают тень на кровать. Девушка встает, завернутая в простыню, и я говорю ей уйти. Да, я знаю, что три часа ночи. Да, я больной ублюдок. Я стою в ванной перед зеркалом, пристально вглядываясь в пространство у себя на спиной. Я не уверен, нет ли в ванной кого-то еще. Передо мной в зеркале отражение моего тела, испещрённого шрамами и измененного до неузнаваемости. Я смотрю на него украдкой, словно в этом есть что-то неприличное. Это не первое тело, которое я ношу. Их было несколько, и я лепил из плоти, как из пластилина, проводя на себе опаснейшие ритуалы. С каждым разом результат был все страннее, и все же это позволяло мне все дальше убегать от того, чем я был изначально. Мог ли я отказаться?Я открываю кран, набираю в ладони воды и медленно опускаю в нее лицо, чувствуя, как тонкая пленка поверхностного натяжения прилипает к моей коже. За спиной. Я выплескиваю воду в раковину. Сдерживаю желание обернуться, вместо этого устремляю взгляд вперед. И убеждаюсь, что другой не отражается в зеркале. За окном – ночь, темная, густая, как черносмородиновый джем. Ночью я ищу предлог, чтобы не спать, потому что в это время черное не видно на черном, а невидимое - среди невидимого. Меня пугает все, что я не могу разглядеть. Другой следует за мной след в след, ставя ступни туда же, где только что прошел я. Думаю, он мой отец, или мой сын, один из тех абортированных детей, что смотрят на нас с плакатов социальной рекламы:«Мама, я все равно тебя люблю». … Долго ворочаюсь. Время от времени включаю лампу и поднимаю голову, чтобы убедиться, что моя тень не прилипла к подушке. Ведь если она спрячется у меня под затылком, все мысли вытекут сквозь нее - чужие, ворованные, и кто знает, что после этого с ними будет и что они могут со мной сделать. Я боюсь заснуть и все-таки засыпаю. Во сне я просыпаюсь и иду в ванную. Беру в руку зубную щетку. Я успеваю заметить, что вентели с горячей и холодной водой поменялись местами, прежде чем чувствую присутствие двойника за спиной. Я оборачиваюсь, и - вот оно! Я роняю щетку. Пена из пасты лезет у меня изо рта, словно у шизофреника в припадке. Я пячусь, мои ноги утопают в вязкой черной жиже. Я увязаю по щиколотку и падаю на спину. И вижу, что тень моя отделилась от меня и встала надо мной, как Последний Судья. И глаз, который смотрит оттуда, знает, что я есть на самом деле.