Люди дождя

Рассказ:

Дождь. Ненавижу дождь. Ненавижу весёлый весенний дождик, ненавижу мрачный и депрессивный дождь осенью, чёрт, я даже ненавижу пушистый снег, который кружит по ночам зимой в тусклом свете фонарей. Но больше всего я ненавижу летние грозы. Настоящие, свирепые грозы, граничащие со штормом, вызывают во мне не просто страх — панику. Я не уверен, что смогу написать свою историю до конца, ведь небо на западе снова потемнело, и первые робкие капли уже начали барабанить по подоконнику, а значит, скоро придут они — и на этот раз мне не удасться скрыться…Жил я один в одном из спальных районов Москвы. Район не был примечателен ничем, и первая реакция, первое слово, которое возникает, когда попадаешь в него — «серый». И это выражается не только в монотонно-бледном цвете всех окружающих зданий: кажется, сам мир тускнеет, когда проходишь по его улочкам: листва не блестит на солнце, солнечные лучи не играют в окнах домов, даже птицы щебечут не так охотно. Но я, често говоря, всегда был одиночкой, и окружающий меня мир меня не слишком интересовал. Поэтому, когда появилась возможность купить по дешёвке квартиру в девятиэтажке в одном из домов этого района, я долго не думал. Потом начались серые будни. Подъём, завтрак, работа, ужин, компьютер, сон. Повторить. Редко когда эта цепочка разрывалась, хотя немногочисленные друзья, которые у меня ещё остались, периодически делали небезуспешные попытки вытащить меня в кино или как-то ещё разукрасить мой серый досуг. История, которую я собираюсь поведать, началась вечером, в один из жарких летних дней. Лето в этом году было просто убийственным. Невероятная жара стояла над всей страной, а в крупном городе было и того хуже. Поэтому каждая капля дождя, пролетающая километры сквозь раскалённый воздух, воспринималась как манна небесная. Тот день, кажется, установил очередной температурный рекорд, однако ближе к вечеру объявили штормовое предупреждение, и через пару часов действительно всё потемнело и началась нешуточная гроза. Я любил дождь… тогда ещё любил. Именно поэтому я открыл все окна, чтобы хоть как-то проветрить квартиру и пустить в неё немного свежести. Пока лил дождь, я решил заварить себе чашечку кофе и с наслаждением осушить её, стоя у открытого окна и впитывая кожей долгожданную прохладу. Дождь всё лил и лил, громыхал гром, где-то на горизонте небо разрывали молнии. Мысли в голову на свежем воздухе полезли сами собой: «Надо бы быть посмелее с этой милой девчушкой из отдела продаж, пора бы уже начать думать над подарком сестре на день рождения…». Я глубоко закопался в свои мысли и опомнился, только когда первый луч солца выглянул из-за тучи. Выглянул лишь затем, чтобы ослепить меня на секунду и снова скрыться в облаках. Я растёр глаза и решил осмотреть наш двор. Двор, кстати, был на удивление приличным: аккуратные деревья стояли метрах в двадцати от дома, небольшая детская площадка, много зелени. Охватив двор беглым взглядом, я понял, что что-то тут не то. Было во дворе что-то, чего там быть не должно. Ещё раз вглядевшись сквозь заметно поредевший дождик в глубину двора, я увидел там под кроной дерева мужчину. Было в нём что-то отталкивающее, что-то такое, о чём подсознание догадывается сразу и начинает посылать сигнал тревоги более примитивно устроенным частям мышления. Возможно, это была его одежда весьма странного вида: черный длинный плащ и широкополая шляпа смотретились явно неуместными в разгар лета. Казалось, что это какой-то агент КГБ, который каким-то образом не знает, что его структуры больше не существует и на дворе уже другой век. Возможно, дело было не в одежде, а в его позе: он стоял, и за то время, что я на него смотрел, не шелохнулся ни разу. А нет, один раз он всё-таки изменил положение — когда поднял голову вверх и уставился точно в моё открытое окно, из которого я так нагло на него пялился. Я, как и большинство людей, которых застают за подглядыванием, поспешно отвёл взгляд и даже отступил на пару шагов назад, вглубь квартиры. Там я и допил свой уже остывший кофе. Дождь меж тем закончился, и я снова решился подойти к окну. Двор был пуст. Тогда я не придал значение этому случаю и через пару дней вовсе о нём забыл. Прошёл месяц. Жара начала потихоньку спадать. Мы с друзьями решили сходить в кино. Сеанс был в 9 вечера. Я не люблю опаздывать, поэтому решил выйти из квартиры в полдевятого, несмотря на то, что до кинотеатра 15 минут пешком. Как назло, в начале девятого часа начался доджь. Я позвонил Сашке, чтобы обсудить планы относительно похода в кино под дождём. Решили, что не сахарные — не растаем, до кинотеатра как-нибудь доберёмся. Перед уходом мне вспомнилась та история про «КГБшника» под дождём. Смеясь про себя, я выглянул в окно. Двор был пуст. Я взял ключи, выключил в квартире свет и вышел на площадку. Живу я на 6-м этаже. Лифт работает, но я предпочитаю спускаться пешком. Спустившись до 3-го этажа, я ощутил внезапный и ничем не объяснимый укол тревоги. На втором этаже я встретил соседку, которая спешила к себе в квартиру. Дождь. Ненавижу дождь. Ненавижу весёлый весенний дождик, ненавижу мрачный и депрессивный дождь осенью, чёрт, я даже ненавижу пушистый снег, который кружит по ночам зимой в тусклом свете фонарей. Но больше всего я ненавижу летние грозы. Настоящие, свирепые грозы, граничащие со штормом, вызывают во мне не просто страх — панику. Я не уверен, что смогу написать свою историю до конца, ведь небо на западе снова потемнело, и первые робкие капли уже начали барабанить по подоконнику, а значит, скоро придут они — и на этот раз мне не удасться скрыться…Жил я один в одном из спальных районов Москвы. Район не был примечателен ничем, и первая реакция, первое слово, которое возникает, когда попадаешь в него — «серый». И это выражается не только в монотонно-бледном цвете всех окружающих зданий: кажется, сам мир тускнеет, когда проходишь по его улочкам: листва не блестит на солнце, солнечные лучи не играют в окнах домов, даже птицы щебечут не так охотно. Но я, често говоря, всегда был одиночкой, и окружающий меня мир меня не слишком интересовал. Поэтому, когда появилась возможность купить по дешёвке квартиру в девятиэтажке в одном из домов этого района, я долго не думал. Потом начались серые будни. Подъём, завтрак, работа, ужин, компьютер, сон. Повторить. Редко когда эта цепочка разрывалась, хотя немногочисленные друзья, которые у меня ещё остались, периодически делали небезуспешные попытки вытащить меня в кино или как-то ещё разукрасить мой серый досуг. История, которую я собираюсь поведать, началась вечером, в один из жарких летних дней. Лето в этом году было просто убийственным. Невероятная жара стояла над всей страной, а в крупном городе было и того хуже. Поэтому каждая капля дождя, пролетающая километры сквозь раскалённый воздух, воспринималась как манна небесная. Тот день, кажется, установил очередной температурный рекорд, однако ближе к вечеру объявили штормовое предупреждение, и через пару часов действительно всё потемнело и началась нешуточная гроза. Я любил дождь… тогда ещё любил. Именно поэтому я открыл все окна, чтобы хоть как-то проветрить квартиру и пустить в неё немного свежести. Пока лил дождь, я решил заварить себе чашечку кофе и с наслаждением осушить её, стоя у открытого окна и впитывая кожей долгожданную прохладу. Дождь всё лил и лил, громыхал гром, где-то на горизонте небо разрывали молнии. Мысли в голову на свежем воздухе полезли сами собой: «Надо бы быть посмелее с этой милой девчушкой из отдела продаж, пора бы уже начать думать над подарком сестре на день рождения…». Я глубоко закопался в свои мысли и опомнился, только когда первый луч солца выглянул из-за тучи. Выглянул лишь затем, чтобы ослепить меня на секунду и снова скрыться в облаках. Я растёр глаза и решил осмотреть наш двор. Двор, кстати, был на удивление приличным: аккуратные деревья стояли метрах в двадцати от дома, небольшая детская площадка, много зелени. Охватив двор беглым взглядом, я понял, что что-то тут не то. Было во дворе что-то, чего там быть не должно. Ещё раз вглядевшись сквозь заметно поредевший дождик в глубину двора, я увидел там под кроной дерева мужчину. Было в нём что-то отталкивающее, что-то такое, о чём подсознание догадывается сразу и начинает посылать сигнал тревоги более примитивно устроенным частям мышления. Возможно, это была его одежда весьма странного вида: черный длинный плащ и широкополая шляпа смотретились явно неуместными в разгар лета. Казалось, что это какой-то агент КГБ, который каким-то образом не знает, что его структуры больше не существует и на дворе уже другой век. Возможно, дело было не в одежде, а в его позе: он стоял, и за то время, что я на него смотрел, не шелохнулся ни разу. А нет, один раз он всё-таки изменил положение — когда поднял голову вверх и уставился точно в моё открытое окно, из которого я так нагло на него пялился. Я, как и большинство людей, которых застают за подглядыванием, поспешно отвёл взгляд и даже отступил на пару шагов назад, вглубь квартиры. Там я и допил свой уже остывший кофе. Дождь меж тем закончился, и я снова решился подойти к окну. Двор был пуст. Тогда я не придал значение этому случаю и через пару дней вовсе о нём забыл. Прошёл месяц. Жара начала потихоньку спадать. Мы с друзьями решили сходить в кино. Сеанс был в 9 вечера. Я не люблю опаздывать, поэтому решил выйти из квартиры в полдевятого, несмотря на то, что до кинотеатра 15 минут пешком. Как назло, в начале девятого часа начался доджь. Я позвонил Сашке, чтобы обсудить планы относительно похода в кино под дождём. Решили, что не сахарные — не растаем, до кинотеатра как-нибудь доберёмся. Перед уходом мне вспомнилась та история про «КГБшника» под дождём. Смеясь про себя, я выглянул в окно. Двор был пуст. Я взял ключи, выключил в квартире свет и вышел на площадку. Живу я на 6-м этаже. Лифт работает, но я предпочитаю спускаться пешком. Спустившись до 3-го этажа, я ощутил внезапный и ничем не объяснимый укол тревоги. На втором этаже я встретил соседку, которая спешила к себе в квартиру. Тревога как-то сразу отпустила, и я спустился на первый этаж. Подходя к последней маленькой лесенке, которая выводит к двери на улицу, я замер. Коленки начали дрожать, сердце колотилось так, что, должно быть, жильцы на этом этаже могли слышать его глухие удары. В двери стоял он. Стоял и смотрел прямо на меня. И не просто на меня. Он смотрел мне в глаза. Возможно, он заглядывал через них куда-то гораздо глубже, туда, куда не каждый сам может заглянуть. Он заглядывал мне в душу. Он не двигался. Просто стоял и смотрел. Я схватился за перила, чтобы не упасть, ибо ноги отказывались держать обмякшее тело. Страх сковал меня полностью, сделал меня своим рабом. То ли его внешний вид меня так испугал, то ли запах. От него исходил отвратительный запах жжёной резины. Я понял, что проваливаюсь в какую-то бездну, только в следующий момент, когда его невероятно бледное лицо, которое, казалось, никогда не ощущало на себе тёплые солнечные лучи и не выражавшее до этого никаких эмоций, вдруг начало растягиваться в омерзительной ухмылке, обнажая при этом острые, заточенные треугольником небольшие зубы. Я смотрел, как загипнотизированный, на этот уже ставший нечеловеческим оскал, когда он сказал: «Скоро. Мы придём снова. Мы всегда приходим с дождём. И на этот раз мы будем ближе». Где-то наверху хлопнула дверь и послышались звонкие детские голоса. Это вывело меня из ступора — я развернулся и пустился что было сил вверх по лестнице. Пробегая первый пролёт на второй этаж, я успел глянуть вниз — туда, где стоял он. Там не было никого. Дождь закончился. Не помню, что я тогда наврал друзьям, но знал лишь одно: правду говорить было нельзя. Это было бы слишком опасно. Для них. Настала осень. Дожди стали идти все чаще, хотя и не такие свирепые, как летом. Я стал часто задерживаться на работе, чаще бывать с друзьями и вообще в людных местах. Домой приходил только ночевать. Но ничто не помогало мне избавиться от постоянно нарастающего чувства опасности, от ощущения, что за мной постоянно кто-то следит, от чувства, что я больше не управляю своей жизнью, и судьба моя уже решена. Это был очередной серый день, насквозь пропитанный страхом и хронической депрессией. Я сильно заболел. Грипп, наверное. Ко мне приехала сестра. Она у меня большая умница. Мы с ней проговорили весь день, а вечером пришла врач. Бегло обследовав меня, о чём-то переговорив с сестрой, врач скрылась так же внезапно, как и появилась. В комнату сестра вошла с небольшим списком лекарств, которые врач порекомендовала купить. Я попытался поотнекиваться, мол, само пройдёт. Сестра ничего слушать не желала — схватила пальто, взяла кошелёк и ускакала на улицу в ближайшую аптеку. Я услышал, как хлопнула дверь внизу, а потом заплакал. Не знаю почему, внезапно навалилась жалось к самому себе. За что мне всё это? Я, конечно, не праведник, но особо и не грешил в жизни. В метро всегда уступал место, помогал бабулькам поднять сумки на крутую лестницу. Так почему я? Я взглянул на балконное стелко — в глазах всё ещё было влажно. Я кое-как протёр их, но капли перед глазами всё равно остались. Я встряхнул головой, и слёзы подступили снова: пошёл дождь — всё стекло было длинных водяных дорожках. Я поднялся на локтях, оценивая свои шансы как можно скорее уйти подальше от чёртового дома. Температура была около 39 градусов. Тело колотила крупная дрожь. Однако страх толкает человека на невероятные подвиги. Я встал, умыл прохладной водой лицо и начал в спешке одеваться. Подойдя ко входной двери, я начал поворачивать замок. Боже, хорошо, что я по какой-то непонятной причине решил посмотреть в глазок. На площадке стоял он. Стоял и смотрел на меня. Сквозь дверь. Он был, как всегда, одет с иголочки: ни капли грязи не было на идеально отполированных туфлях, ни одна капелька воды не свешивалась с полей огромной шляпы. Однако что-то в его облике изменилось. Это был его взгляд. Взгляд человека, который больше уже не в силах терпеть. И мерзкая улыбка, казалось, стала ещё шире. Я понял, что снова стал проваливаться во что-то вязкое, во что-то неприятно липкое — в безумие, — когда он поднял руку, на которую была плотно натянута перчатка, и начал скрести указательным пальцем по двери: «Открой. Я должен войти. Время пришло. Твоё время». Дверь стала едва заметно вибрировать. Я положил руки на ключ. Я собирался повернуть замок. Улыбка на его роже расплывалась всё шире. Острейшие акульи зубы стали заплывать слюной. Вдруг подал звук лифт, сигнализируя, что кто-то приехал на этаж. На мгновенье лицо «КГБшника» исказила гримаса злобы, абсолютной ненависти. Однако после этого прежняя улыбка вернулась на его лицо, и он поднёс указательный палец к губам: «Тс-с-с…». После этого я почувствовал, что меня стало «отпускать». Я начал судорожно моргать, а через пару секунд на площадке уже никого не было, а ещё через несколько мгновений из-за угла вышла сестра с пакетиком лекарств. Сестра задержалась на площадке, выискивая ключи в бесконечных карманах своего плаща, я же решил воспользовться этим временем, чтобы раздеться и нырнуть под одеяло — жест этой твари однозначно говорил о том, что о её появлении тут знать не должен никто. Почему-то я был уверен, что он не шутил. Я больше не жил дома. Ночевал, как правило, у сестры. Пустила она меня к себе без лишних вопросов. Честно говоря, она никогда не упускала возможности побыть со старшим братом, в отличии от меня. Сегодня пошёл первый снег. Робкий снежок сыпал всё утро, чтобы через пару часов бесследно растаять в тоненьких ручейках воды. А завтра я собирался въехать в новую съёмную квартиру. Находится она в другом конце города, поэтому до работы пришлось бы добираться дольше, чем раньше. Но я готов был хвататься за любую соломинку. Сегодня я должен был вернуться в свою квартиру, чтобы собрать вещи. Я бы никогда на такое не отважился, однако недоумевающее лицо сестры убедило меня, что ещё одного необъяснимого ребяческого поступка она от меня не потерпит — по крайней мере, без правдоподобных объяснений. Тем более, что сестра сама предложила свою помощь — и вечером, после работы, мы договорились встретиться у меня. День сегодня был солнечный, настроение у меня впервые за последние полгода было приподнятое, ощущение постоянной опасности пропало. Поэтому после работы я без опаски пошёл домой. Безоблачное небо над головой только прибавляло оптимизма. Зайдя в квартиру, я обошёл все комнаты, выдохнул и начал быстро собирать вещи. Сестра должна была прийти через час. Разбирая старые журналы, я ушёл глубоко в свои мысли. Из ступора меня вывел звук удара. Я прислушался — вроде всё тихо. Через десять секунд звук повторился. Гром. Надвигалась гроза. В конце осени. Все страхи, которые, как мне казалось, я смог в себе побороть, накатили с новой силой. Я сидел на полу, не в состоянии ничего сделать. Гроза неслась на меня, дождь лил сплошной стеной, выбивая на жестяном подоконнике кошмарную дробь. Я понял, что это конец. Все мои жалкие попытки, все уловки — всё было напрасно. Они идут. Запах жжёной резины заполнил квартиру полностью. Начала кружиться голова. Я не выходил из комнаты, но чувствовал, что он стоит в прихожей. Я его не видел, но знал, что улыбка буквально разрывает его лицо. Я сижу спиной к открытой двери в коридор. Я не слышал шаги, но я знаю, что он продвигается всё ближе. Он видит, что я сейчас печатаю этот текст. Я вижу размытое отражение его лица на глянцевой поверхности ноутбука. Ещё ближе. Я почти не могу дышать от запаха резины. Затылком я уже ощущаю его дыхание. Невозможно редкие для нормального человека вздохи. Раз в несколько минут. Они обжигают меня. Он стоит прямо передо мной. У меня катятся слёзы, печатать становится почти невозможно. Он поднимает руку и снимает перчатку, егопальцвыфвцуамауамммммммм45
6
вап
3он сказал ты теперь знаешь мы придём мы всегда приходим с дождём