Никого нет дома

Рассказ:

Первая часть истории будет короткой и как будто случайной: в ней будет рассказано о том, как женщина просыпается среди ночи от каких-то звуков, привычных, но все же неуловимо странных — шорох тапочек по коридору, щелчок выключателя, скрип двери, журчание; очевидно, думает женщина, муж пошел в туалет, просто она не слышала, как он встал; она шевелится и чувствует, что муж лежит рядом лицом в подушку, дышит ровно и неглубоко, спит. Замедленная сном попытка сообразить, что происходит, затягивается — шум воды в сливном бачке, снова скрип двери, снова щелчок выключателя, снова шаги — дверь в комнату открывается, и муж входит в полутьму спальни, почти голый, в одних трусах и тапочках, волосы всклокочены, но с лицом у него что-то не то; оцепенев от непонимания, женщина приглядывается и видит, что у него плотно закрыты глаза. Она дергается, открывает рот, чтобы спросить что-нибудь, ощущает движение рядом, поворачивается: спавший приподнял голову с подушки, повернул к ней вопросительно, что, мол, такое, что ты дергаешься — у него знакомо всклокочены волосы и знакомо темнеет щетина, но и у него глаза закрыты так плотно, будто их вовсе нет. Вторая часть будет длиннее. В ней человек сидит в кресле на приеме у частного психоаналитика, которого нашел по объявлению в газете, и говорит, медленно и тщательно подбирая слова. — Понимаете, — говорит он, — я не знаю, как объяснить. На самом деле это Норма сошла с ума, а не я. Сперва ей просто снились кошмары, ей постоянно снилось, будто в доме есть кто-то еще, кроме нас; потом она стала говорить, что чувствует чужое присутствие и днем тоже. Будто она моет посуду, а кто-то стоит у нее за спиной; она принимает ванну, а кто-то сидит на корзинке с бельем и смотрит на нее, не отражаясь при этом в зеркале; она спускается по лестнице в подвал, а кто-то придерживает дверь и кажется, будто вот-вот ее захлопнет. Я ей говорил — включай музыку, телевизор, пей успокоительное, сходи в конце концов в клуб вышивальщиц или благотворительниц, не сиди целыми днями дома. Но она как уперлась: это мой дом, говорит, и чтобы какая-то тварь меня из него выжила!.. Но все равно ей неспокойно было, это же видно. Я просто не знал, что делать. — Но что-то все-таки сделали? — мягко спрашивает психоаналитик. — Я поставил веб-камеру, — пожимает плечами человек, — пристроил ее незаметно в углу кухни над полками, так, что в кадр вся кухня попадала. Норма все равно больше всего времени на кухне проводит, я же знаю. Ну вот — решил посмотреть, мало ли. — Что посмотреть? — уточняет собеседник, и человек смущается. — Ну, вроде как есть ли там что потустороннее, — неловко говорит он, — были же фотографии духов, и видеосъемки странные. Нет-нет, я сам-то не верю, наверное, но Норма ведь разумная женщина, она не будет просто так говорить. Собеседник молча кивает в такт его словам, и человек успокаивается. — Поставил, в общем, веб-камеру, — продолжает он, — и смотрел с работы. Вывел, знаете, маленькое окошко в уголок экрана, и смотрел, как Норма готовит, как посуду моет, как стол протирает. Привык даже, уютно как-то было. Ну и, конечно, не было там никого чужого и ничего такого. Но Норма, знаете, она беспокоилась. То сквозняк дунет, волосы ей поднимет — она вздрагивает, оборачивается и чуть не плачет. То у нее кусок морковки под холодильник укатился, так она нож бросила и с кухни убежала. В общем, я видел, что нехорошо ей. — А она знает про веб-камеру? — спрашивает собеседник, и человек качает головой. — Я знаю, надо было сказать, — виновато говорит он, — но сперва я как-то думал, что это на пару дней всего, поставил тихонько, когда она из дому ушла, а потом уже как-то неловко говорить было. Знаете, так бывает. — Знаю, — говорит собеседник. — В общем, дальше что было, — человек начинает торопиться, — я так смотрел, смотрел, а однажды, — он беспокойно морщится, — не знаю, Норма пролила что-то, что ли, только она упала и об край стола затылок разбила. Я так думаю, — уточняет он, нервно переплетая пальцы, — я отходил к директору в этот момент, а вернулся, смотрю на экран — а Норма на полу лежит, и лужа крови под головой. Увеличивается. Или уменьшается, она колебалась как-то. Да увеличивалась, конечно, что там. Я… — он закрывает лицо рукой, — как с ума сошел, даже не подумал в скорую позвонить, бросил все, побежал, прыгнул в машину и домой поехал. Не понимаю, надо было, конечно, скорую вызвать, но я как-то…— Это бывает, — успокаивающе говорит психоаналитик. — Ну вот, и я в пробке застрял по дороге, застрял, думал уж бегом бежать, но бегом бы медленнее было, в общем, я телефон схватил, и если вы думаете, что тут я в скорую позвонил наконец, то нет, я зачем-то Норме позвонил, не знаю, зачем, машинально, она у меня первым номером на быстром вызове стоит. Вот, я позвонил, уже думаю — что ж я делаю-то. А она трубку взяла. Собеседник наклоняет голову, выражая участие и интерес. Первая часть истории будет короткой и как будто случайной: в ней будет рассказано о том, как женщина просыпается среди ночи от каких-то звуков, привычных, но все же неуловимо странных — шорох тапочек по коридору, щелчок выключателя, скрип двери, журчание; очевидно, думает женщина, муж пошел в туалет, просто она не слышала, как он встал; она шевелится и чувствует, что муж лежит рядом лицом в подушку, дышит ровно и неглубоко, спит. Замедленная сном попытка сообразить, что происходит, затягивается — шум воды в сливном бачке, снова скрип двери, снова щелчок выключателя, снова шаги — дверь в комнату открывается, и муж входит в полутьму спальни, почти голый, в одних трусах и тапочках, волосы всклокочены, но с лицом у него что-то не то; оцепенев от непонимания, женщина приглядывается и видит, что у него плотно закрыты глаза. Она дергается, открывает рот, чтобы спросить что-нибудь, ощущает движение рядом, поворачивается: спавший приподнял голову с подушки, повернул к ней вопросительно, что, мол, такое, что ты дергаешься — у него знакомо всклокочены волосы и знакомо темнеет щетина, но и у него глаза закрыты так плотно, будто их вовсе нет. Вторая часть будет длиннее. В ней человек сидит в кресле на приеме у частного психоаналитика, которого нашел по объявлению в газете, и говорит, медленно и тщательно подбирая слова. — Понимаете, — говорит он, — я не знаю, как объяснить. На самом деле это Норма сошла с ума, а не я. Сперва ей просто снились кошмары, ей постоянно снилось, будто в доме есть кто-то еще, кроме нас; потом она стала говорить, что чувствует чужое присутствие и днем тоже. Будто она моет посуду, а кто-то стоит у нее за спиной; она принимает ванну, а кто-то сидит на корзинке с бельем и смотрит на нее, не отражаясь при этом в зеркале; она спускается по лестнице в подвал, а кто-то придерживает дверь и кажется, будто вот-вот ее захлопнет. Я ей говорил — включай музыку, телевизор, пей успокоительное, сходи в конце концов в клуб вышивальщиц или благотворительниц, не сиди целыми днями дома. Но она как уперлась: это мой дом, говорит, и чтобы какая-то тварь меня из него выжила!.. Но все равно ей неспокойно было, это же видно. Я просто не знал, что делать. — Но что-то все-таки сделали? — мягко спрашивает психоаналитик. — Я поставил веб-камеру, — пожимает плечами человек, — пристроил ее незаметно в углу кухни над полками, так, что в кадр вся кухня попадала. Норма все равно больше всего времени на кухне проводит, я же знаю. Ну вот — решил посмотреть, мало ли. — Что посмотреть? — уточняет собеседник, и человек смущается. — Ну, вроде как есть ли там что потустороннее, — неловко говорит он, — были же фотографии духов, и видеосъемки странные. Нет-нет, я сам-то не верю, наверное, но Норма ведь разумная женщина, она не будет просто так говорить. Собеседник молча кивает в такт его словам, и человек успокаивается. — Поставил, в общем, веб-камеру, — продолжает он, — и смотрел с работы. Вывел, знаете, маленькое окошко в уголок экрана, и смотрел, как Норма готовит, как посуду моет, как стол протирает. Привык даже, уютно как-то было. Ну и, конечно, не было там никого чужого и ничего такого. Но Норма, знаете, она беспокоилась. То сквозняк дунет, волосы ей поднимет — она вздрагивает, оборачивается и чуть не плачет. То у нее кусок морковки под холодильник укатился, так она нож бросила и с кухни убежала. В общем, я видел, что нехорошо ей. — А она знает про веб-камеру? — спрашивает собеседник, и человек качает головой. — Я знаю, надо было сказать, — виновато говорит он, — но сперва я как-то думал, что это на пару дней всего, поставил тихонько, когда она из дому ушла, а потом уже как-то неловко говорить было. Знаете, так бывает. — Знаю, — говорит собеседник. — В общем, дальше что было, — человек начинает торопиться, — я так смотрел, смотрел, а однажды, — он беспокойно морщится, — не знаю, Норма пролила что-то, что ли, только она упала и об край стола затылок разбила. Я так думаю, — уточняет он, нервно переплетая пальцы, — я отходил к директору в этот момент, а вернулся, смотрю на экран — а Норма на полу лежит, и лужа крови под головой. Увеличивается. Или уменьшается, она колебалась как-то. Да увеличивалась, конечно, что там. Я… — он закрывает лицо рукой, — как с ума сошел, даже не подумал в скорую позвонить, бросил все, побежал, прыгнул в машину и домой поехал. Не понимаю, надо было, конечно, скорую вызвать, но я как-то…— Это бывает, — успокаивающе говорит психоаналитик. — Ну вот, и я в пробке застрял по дороге, застрял, думал уж бегом бежать, но бегом бы медленнее было, в общем, я телефон схватил, и если вы думаете, что тут я в скорую позвонил наконец, то нет, я зачем-то Норме позвонил, не знаю, зачем, машинально, она у меня первым номером на быстром вызове стоит. Вот, я позвонил, уже думаю — что ж я делаю-то. А она трубку взяла. Собеседник наклоняет голову, выражая участие и интерес.

— То есть, — быстро поправляется человек, — кто-то трубку взял, я аж дернулся, не ждал, наверное, подсознательно-то. А Норма говорит — что, милый? Она всегда так говорит. Я полминуты дышать не мог. Она забеспокоилась даже. Я вдохнул наконец и говорю — с тобой все в порядке? А она отвечает — да, милый, все хорошо. Я тут упала, стукнулась, но не сильно. Все в порядке. — А потом спрашивает — ты что, почувствовал, что ли? — и тут, понимаете, надо было рассказать про веб-камеру, но я не мог, просто не мог. Собеседник опять кивает, и человек снова начинает успокаиваться. — В общем, — размеренно говорит он, — я приехал домой, и у Нормы голова была перевязана, а так все в порядке, правда, и с тех пор все совсем в порядке стало, как будто она в себя пришла, никаких больше кошмаров и всего такого. И про чье-то присутствие она с тех пор не говорила. Собеседник кивает снова, но теперь на лице его написано вежливое недоумение: он как будто хочет сказать, что те, у кого все в порядке, к нему не приходят, и человек прекрасно его понимает. — А потом, — говорит он и сплетает пальцы, — я про веб-камеру вспомнил. Не сразу, сразу-то я больше не смотрел, как-то, знаете, не по себе было. Ну вот. А недели через две я Норме звонил и дозвониться не мог. Не брала она телефон. Я подумал — может, она его забыла где, или музыка у нее играет, посмотрю хоть на кухню, что ли, может, там что увижу. Открыл окошко с камерой — так и есть. Телефон лежит на столе, экраном мигает, а на кухне нет никого. Собеседник щурится и кивает снова. — А потом, — снова говорит человек, и понятно, что он произносит эти слова с трудом, но и молчать уже не может, — телефон мигнул и засветился экраном. Как когда трубку берут. И Норма мне в трубке говорит — что, милый? я в подвале была, извини, — а на кухне, понимаете, по-прежнему никого нет. — И что вы сделали? — спрашивает собеседник после тяжелой медленной паузы. — Ничего, — обессиленно говорит человек. — Я ничего не сделал. Поговорил с ней, спросил, что купить. А потом к вам поехал. Если я с ума сошел, так может, мне тогда в больницу надо. А?— Тело вашей жены скорее всего лежит в подвале, — говорит собеседник после новой тяжелой паузы. — Но вам туда лучше не возвращаться. Человек моргает, открывает рот, собираясь что-то сказать, но в кабинете уже пусто.