Мириады прожитых жизней

Рассказ:

Многие жалуются, что сны либо не видят, либо видят их исключительно редко. Часто я хочу поменяться с ними местами, потому что моя жизнь превратилась в сплошной туман, который обволакивает меня раз за разом, словно липким сиропом, после утреннего пробуждения, когда я смотрю в свое до боли знакомое окно, за которым виднеется соседняя стройка и ограда сквера. Утро всегда начинается с ритуала: сначала я считаю столбики на ограде — от калитки до того места, где ограда сворачивает. Ровно двадцать три. Затем я закрываю глаза, несколько раз вдыхаю, начинаю пересчитывать снова. Двадцать три. Значит, сегодня все хорошо. Если меня опять не обманывают. Дальше идет обыкновенный будничный день — я полтора часа трясусь в троллейбусе, прихожу в сонный офис, разбираюсь с документами, оформляю бумаги. Типичный офисный планктон. Моя должность — одна из тех должностей, типичных для государственных компаний, когда ты можешь уверенно сказать, что совершенно не нужен. И целый день проходит в полудреме, пока откуда-нибудь сверху не приходит очередной бессмысленный «запрос» — тогда у тебя, может быть, появится пара часов скучной и нудной работы. К сожалению, из таких мест обычно не уходят, однажды туда попав — стабильность затягивает, как болото. Раньше я мечтал о том, что брошу все, продам часть имущества и уеду куда-нибудь далеко-далеко. В сибирскую тайгу, например. Жить в избе посреди леса и охотиться на зайцев. А лучше — туда, где потеплее, к южным морям. Но эти мечты, разумеется, всегда оставались мечтами, пока и вовсе не исчезли. Затем наступает вечер, на улице темнеет, и я добираюсь до дома. Дома тоже ничего не меняется — все тот же старичок-кот, дремлющий на кресле, компьютер, на несколько вечерних часов затягивающий меня в свои сети Всемирной Паутины, легкий ужин под девизом «что нашел, то и мое» из остатков еды в холодильнике, и потом — сон. Сон. Треть жизни мы проводим в состоянии, подобном коматозному, периодически галлюцинируя, выпадая из реальности и погружаясь в небытие. Такая вот маленькая, симпатичная смерть, по задумке природы, необходимая нам для жизни. Все началось примерно полгода назад, когда я по традиции выпил стакан вечернего чая, залез под одеяло и мгновенно уснул. Утро встретило меня распахнутой настежь форточкой, приглашающей промозглый февральский ветер в мою квартиру. Чертыхаясь, я захлопнул окно и поежился. Сон как рукой сняло. Наскоро одевшись, я уселся в паровую повозку, в очередной раз ругнувшись на то, что контролер снял с меня лишние копейки (они всегда грешат этим спросонья). Приехав в офис, я поздоровался с охранником, и тот дружелюбно помахал мне щупальцем. Стоп. Щупальцем? Что-то тут не так. Впрочем, опять я загоняюсь, скоро совсем сойду с ума, похоже. Встряхнув головой, отгоняя ненужные мысли, я принялся за свою скучную работу. Сегодня я сортировал песок. Мне принесли восемнадцать контейнеров песка — из них три контейнера белого, пять красного, остальные — обычный зеленый песок, каким дорожки в парках посыпают. Нудный процесс сортировки и описи занял несколько часов — почему так долго? Считать количество чайных ложек песка в каждом контейнере — занятие не самое занимательное, поэтому я постоянно отвлекался от работы. Расслабился я, только выйдя из офиса, и с наслаждением подставил лицо прохладным каплям дождя. Постепенно прохлада сменилась непривычным жаром, и я осознал, что моя кожа покрывается волдырями от ожогов — с неба лился кипяток. В этот момент я проснулся. Проснулся и подумал: «Приснится же такое!»Вы подумали бы на моем месте то же самое. Я встал, позавтракал, оделся, доехал до работы. Охранник выглядел совершенно по-человечески, что немного меня успокоило, и я зашел в свое подсобное помещение, где проводил свои восемь часов в день. Сегодня младенцев было на редкость много. Зачем-то привезли партию дошколят — все прекрасно знают, что это не мой отдел и не моя забота, но, как обычно, пытаются скинуть на меня свои дела. Я со вздохом принялся за дело быстрыми, ловкими движениями: раз — и голова падает в ящик, два — в соседнем оказываются руки, три — и вот ножки тоже лежат на своем законном месте. Старшие ребятишки видят это и орут. Орут так, что я недовольно морщусь и иду за хлороформом — надо было начинать с них, а то до вечера будет голова болеть. Снова просыпаюсь. Черт, мне уже не нравится то, что со мной происходит. Чувство, что реальность меня обманывает, не покидало до самого вечера. Но, кажется, на этот раз я проснулся нормально. Еще где-то с неделю все было в порядке, а потом началось по новой. И теперь еще хуже. Каждую ночь я проживал несколько жизней. Где-то я был убийцей, где-то клерком, где-то проституткой. И каждый раз это был обычный день, самый обычный. Пока я не просыпался. Многие жалуются, что сны либо не видят, либо видят их исключительно редко. Часто я хочу поменяться с ними местами, потому что моя жизнь превратилась в сплошной туман, который обволакивает меня раз за разом, словно липким сиропом, после утреннего пробуждения, когда я смотрю в свое до боли знакомое окно, за которым виднеется соседняя стройка и ограда сквера. Утро всегда начинается с ритуала: сначала я считаю столбики на ограде — от калитки до того места, где ограда сворачивает. Ровно двадцать три. Затем я закрываю глаза, несколько раз вдыхаю, начинаю пересчитывать снова. Двадцать три. Значит, сегодня все хорошо. Если меня опять не обманывают. Дальше идет обыкновенный будничный день — я полтора часа трясусь в троллейбусе, прихожу в сонный офис, разбираюсь с документами, оформляю бумаги. Типичный офисный планктон. Моя должность — одна из тех должностей, типичных для государственных компаний, когда ты можешь уверенно сказать, что совершенно не нужен. И целый день проходит в полудреме, пока откуда-нибудь сверху не приходит очередной бессмысленный «запрос» — тогда у тебя, может быть, появится пара часов скучной и нудной работы. К сожалению, из таких мест обычно не уходят, однажды туда попав — стабильность затягивает, как болото. Раньше я мечтал о том, что брошу все, продам часть имущества и уеду куда-нибудь далеко-далеко. В сибирскую тайгу, например. Жить в избе посреди леса и охотиться на зайцев. А лучше — туда, где потеплее, к южным морям. Но эти мечты, разумеется, всегда оставались мечтами, пока и вовсе не исчезли. Затем наступает вечер, на улице темнеет, и я добираюсь до дома. Дома тоже ничего не меняется — все тот же старичок-кот, дремлющий на кресле, компьютер, на несколько вечерних часов затягивающий меня в свои сети Всемирной Паутины, легкий ужин под девизом «что нашел, то и мое» из остатков еды в холодильнике, и потом — сон. Сон. Треть жизни мы проводим в состоянии, подобном коматозному, периодически галлюцинируя, выпадая из реальности и погружаясь в небытие. Такая вот маленькая, симпатичная смерть, по задумке природы, необходимая нам для жизни. Все началось примерно полгода назад, когда я по традиции выпил стакан вечернего чая, залез под одеяло и мгновенно уснул. Утро встретило меня распахнутой настежь форточкой, приглашающей промозглый февральский ветер в мою квартиру. Чертыхаясь, я захлопнул окно и поежился. Сон как рукой сняло. Наскоро одевшись, я уселся в паровую повозку, в очередной раз ругнувшись на то, что контролер снял с меня лишние копейки (они всегда грешат этим спросонья). Приехав в офис, я поздоровался с охранником, и тот дружелюбно помахал мне щупальцем. Стоп. Щупальцем? Что-то тут не так. Впрочем, опять я загоняюсь, скоро совсем сойду с ума, похоже. Встряхнув головой, отгоняя ненужные мысли, я принялся за свою скучную работу. Сегодня я сортировал песок. Мне принесли восемнадцать контейнеров песка — из них три контейнера белого, пять красного, остальные — обычный зеленый песок, каким дорожки в парках посыпают. Нудный процесс сортировки и описи занял несколько часов — почему так долго? Считать количество чайных ложек песка в каждом контейнере — занятие не самое занимательное, поэтому я постоянно отвлекался от работы. Расслабился я, только выйдя из офиса, и с наслаждением подставил лицо прохладным каплям дождя. Постепенно прохлада сменилась непривычным жаром, и я осознал, что моя кожа покрывается волдырями от ожогов — с неба лился кипяток. В этот момент я проснулся. Проснулся и подумал: «Приснится же такое!»Вы подумали бы на моем месте то же самое. Я встал, позавтракал, оделся, доехал до работы. Охранник выглядел совершенно по-человечески, что немного меня успокоило, и я зашел в свое подсобное помещение, где проводил свои восемь часов в день. Сегодня младенцев было на редкость много. Зачем-то привезли партию дошколят — все прекрасно знают, что это не мой отдел и не моя забота, но, как обычно, пытаются скинуть на меня свои дела. Я со вздохом принялся за дело быстрыми, ловкими движениями: раз — и голова падает в ящик, два — в соседнем оказываются руки, три — и вот ножки тоже лежат на своем законном месте. Старшие ребятишки видят это и орут. Орут так, что я недовольно морщусь и иду за хлороформом — надо было начинать с них, а то до вечера будет голова болеть. Снова просыпаюсь. Черт, мне уже не нравится то, что со мной происходит. Чувство, что реальность меня обманывает, не покидало до самого вечера. Но, кажется, на этот раз я проснулся нормально. Еще где-то с неделю все было в порядке, а потом началось по новой. И теперь еще хуже. Каждую ночь я проживал несколько жизней. Где-то я был убийцей, где-то клерком, где-то проституткой. И каждый раз это был обычный день, самый обычный. Пока я не просыпался.

Постепенно я начал понимать законы сна — «свою» реальность всегда можно проверить, в ней найдется то, что будет гарантировать тебе, что ты в своем мире. Путем некоторых вычислений я понял, что в моей реальности это столбики на ограде. Если их двадцать три, то все в порядке. Если двадцать четыре, тридцать или пять — то живи, будь добр, свою «параллельную жизнь». Жить приходилось — просыпаться по заказу я так и не научился. Сейчас я понимаю, что сошел с ума. Превратился в бледный скелет с синяками под глазами. В тень, оставшуюся от прежнего человека. Двадцать три столбика. Двадцать три чертовых столбика. Я беру кухонный тесак для мяса, выхожу на улицу и вонзаю в голову старушке на лавочке. Какая разница, если утром я все равно проснусь?