Я звала эту зиму, срывая голос

Рассказ:

Не спала сорок дней, провожая лето…
Снег пошёл, голубая и белая полосы
Слились вместе. И всё утонуло в снеге.
Я носила, как вызов, рубиново-красную шапку,
Пироги пекла, что вкуснее любых в округе.
Но однажды я в лес не взяла свою заячью лапку,
И нашла не то друга, не то супруга.
Ко мне вышел волк. Приседая на землю брюхом,
Он подполз к ногам и стал нюхать платье.
Цепенела я. Обернувшись кругом,
Волк вдруг скинул шкуру, сомкнув объятье.
Он был сильный, ловкий, смотрел с прищуром.
Его шерсть осыпалась на травы, как серый снег.
Лишь ком в горле стоял, будто я поперхнулась.
Кто ты? Зверь иль непонятый человек?
Ты меня целовал, пироги ел и всё смеялся,
Мою шапку узнал бы за сотню шагов.
Меня сватал охотник, на беду он с тобой повстречался.
И едва увела я со следа твоих врагов.
И сама я стала быстрее, пластичней,
Зеленее глаза и бесшумней шаг.
В полнолуние дома меня уже больше не ищут,
Только шепчут «У девки-то волчий нрав!`
Я звала эту зиму, чтоб тихо уйти по снегу,
Ворожила метели, вплетала рябину в косы.
Кто же знал, что я страшною сделаюсь ведьмой,
Напророчив деревне проклятья, болезни, заносы.
Брат охотника хвастался волчьей шкурой:
Полосою распорото сероё светлое брюхо.
На колени упав, я завыла озлобленной фурией,
Узнав шрам на плече и разбойничье драное ухо.
Вот тогда и настали в деревне крутые морозы.
На ветру каждый вздох был предательски колким.
Было пусто на улицах, я лила слезы,
И всё ближе к избе выли страшные волки.
И сменила я красную шапку на вдовий узел,
Мимо брата охотника шла, чуть качая юбкой,
Он меня провожать стал в роскошной шубе,
Мне дарил платки, умолял уделить минутку.
Ничему дураков не научит семейный опыт:
Старший брат сгинул в чаще, а младший, дурень,
Волочится за ведьмой… Дай только повод –
Он увидит над чьей поглумился шкурой.
Состоялась встреча. Была я хмурой
Ярче лун сияли глаза-осколки.
Он увидел, как я обрастаю шкурой…
Его утром нашли: беднягу задрали волки.