Хороший знакомый

Рассказ:

Будучи писателем в годы своего студенчества, я всё свободное время уделял поискам материала, способного заинтересовать читателя. Моя тема-ужас, была вдохновлена произведениями многих классиков, подбивших меня уйти в этот жанр, но, что скорбно, в современном медиа хватает разного сорта ужасов и натыкаясь на возникнувшую идею, кажущуюся гениальной, разум-идейный породитель, тут же вспоминал подобный сюжет показанный в одном из, например: зарубежных хорроров или слэшеров. Птица моей фантазии оканчивала полёт разбиваясь о скалу явления чужой выдумки, сравнение с которой, в моей голове клеймило меня печатью плагиата. И так, месяцами не находя вдохновения, я принял навестить своего дядю, коий также, сколько я себя помню, с детских лет, являлся для меня лучшим другом. Он всегда выручал поддержкой и помощью. Многие свои рассказы я написал основываясь на том, что поведал мне дядя-заядлый путешественник, многое поведавший в десятилетним voyage по Европе. Так и сейчас, к этому моменту сидящий на пенсии, по инвалидности, о которой я знал, но которая по моим наблюдениям, внешне ни как на нём ни отражалась, дома, он радушно принял меня и напоил чаем из трав выращенных в его саду. У него было подобное чайное хобби. В ходе фамильярного разговора, за третьей кружкой у него и второй у меня, мы дошли до кризиса моего таланта, вернее талант мой заключался в изложение, но, к сожалению, не во вдохновение, о чём я ему и посетовал около-намёками, которые к моей радости, дядя умел понимать.
Узнав направление моего творчества на данный момент, а в нём, я был, зачастую непостоянен, дядя, сделав счастливое лицо более напряжённым и начав в задумчивости скитаться по комнате. Видимо не легко ему далось решиться рассказать мне одну историю, из того периода своего тура, в который он оказался на западе ГДР, где в приграничном городке завёл знакомство с одним по чеширски улыбчивым человеком. Не немцем, как поведал ему тогда новый знакомый, французом, чья семья мигрировала в восточную Германию. С той встречи, они стали проводить много времени вместе. Их объединяли множество интересов, одним из которых была любовь к фотографии. И действительно, что не торжество в нашей семье или у друзей семьи, фотографом на них выступал всегда именно дядя. Потому их дружбы продлилась достаточно долго и на последней встрече перед отъездом в Финляндию, его новый, теперь уже друг, попросил о встрече.
Дядя с охотой согласился. В тот, как он вспомнил, осенний день, его друг сильно опоздал, да так, что за это время дядя уже успел потратить значительную сумму в том баре, где должна была состояться встреча. В начале пересказа этого момента, дядя вспомнил и имя своего ГДР-овского товарища. Себастьян.
Себастьян, абсолютно растрепанный и утративший прежнюю свойственную ему весёлость, вбежал на веранду, (их столик, находился там), и усадив вставшего к приветствию дядю, нервно дрожа, начал с фразы-"Нам надо поговорить. "
"Жаль ещё вначале, я не заметил той пелены безумия помутнившей его ясные глаза.
Его вид, неиначе как отражал греховность сумасшедшего, понесенного за вскрывшееся, наказание. Хотя и до разговора, а может и вовсе, он оставался только виновным, но ещё не осудимым. Оправдания. Он ни нашёл ничего лучше для прощальной встречи, чем объясниться. Ему, видишь ли, часто приходилось уходить, во время нашего с ним совместного время провождения. И если раньше он говорил, мол: "Работа", то сейчас, то есть, тогда, был готов разъяснить настоящую причину. Что я с огромным любопытством пожелал выслушать.
Он копнул в глубокую юность, отрочество, подростковый период, не важно, всё равно ты уже достаточно эрудирован, что бы понимать любую из моих формулировок.
В частности он пересказал мне, произошедшую с ним в школе, уже после переезда, историю. Конфликт разразившийся между ним и школьным дворником. Подробно он мне его описал:
Лысый, роста маленького, курносый. Постоянно в своём не стиранном годами, комбинезоне и, пропитанный насквозь, не только одежда, но и сам, жутким перегаром. В общем попытался вызвать у меня отвращение, что кстати у него вышло и, не скрою, мне до сих пор
верится, что он, по крайней мере если даже и приукрасил, то не сильно.
И этот,
Даниил
Даниил 21:46
к тому ставший отвратительным и мне пьяница, если отталкиваться от факта постоянного перегара однажды, не знаю, при каких обстоятельствах, оскорбил Себастьяна на весь класс. Но, чего я не ожидал от уважительного ко всем и особенно к людям более старшего чем он возраста, пусть даже и к самым падшим, от моего товарища, так это того, что за этим, с его стороны последовал ответ. Тогда, дворник посмел применить грубую силу. Вроде как взял Себастьяна за волосы. И как открылся он мне, не дворник, Себастьян, что единственный раз когда он был рад своей учительнице... Как её... Да не важно. Был в тот день. Именно она отбила своим приходом, от него, дворника. Этот, ну, не то, что бы насильник, но явно урод, то ли заметил как она подходит к кабинету, то ли она сама вмешалась, но он перестал держать Себастьяна за рубашку. Да, по моему за рубашку.
И ещё потом, произошёл уже второй публичный инцидент между ними. В его подробности, Себастьян уже не вникал, но вероятно как раз после него, в голове чудесного, исходя из автобиографического описания им самого себя в те годы, мальчишка четырнадцати лет, не известно как остался нераскрытым, после... После того, как, опять же невероятно, убил конфликтёра. Конечно, подобному трудно давать положительную оценку, но если Себастьян не соврал, то стоит отдать ему должное признание гения ухода от следствия, ибо в итоге осудили жену дворника. Я подозреваю, что убийцей на самом деле, оказалась именно она, но уже тогда меня смутило стремление Себастьяна вполне серьёзно выдать убийцей себя.
О, как ужасно было разочаровываться в ставшим, без доли метафоры, мне, близким человеком. Ведь, даже если его легенда не правда, она свидетельствовала о том, что с головой у него откровенно не всё в порядке. Я тогда же захотел удалиться. Незаметно. Сказав ему, что мне пора бы "поправить галстук". Но его взгляд, в котором теперь мне виделось прояснение истинного, сковал меня. Поднимаясь, его руки резко схватили мои и словно завороженный, но в реале же, чего я не ожидал от себя, испугавшийся, я снова сел. И он продолжил. С того рокового, для него и его души события, повествование перенеслось сразу на несколько лет. Хотя, нет, всё же на целое десятилетие.
На тот период когда он уже работал на некой гос. должности. Та самая работа. Из того города, где жили его родители, он давно уехал и, того же, не известно почему, ему пришлось перевестись туда. Как кстати оказалось наличие там, филиала той компании его нанимателей. Да и правильно, если бы не работа, он и не решился вернуться. А если бы её не было, то и какова была бы его мотивация?
Но это не столько важно, нежели чем то, что
туда через определённое время, прибуду и я, но это будет потом. А тогда, в первый же день, его приезда, насмешливое проведение столкнуло Себастьяна с Гельмутом. Это его одноклассник, сын того самого дворника. Что с ним было после ареста матери Себастьян и сам не знал, но предположил, что его здали в интернат.
Да, знал бы этот Гельмут правду, их встреча прошла бы не в той дружественной атмосфере, в которой состоялась в действительности. Вот, как теперь забавно, не мотря на весь ужас произошедшего, сейчас мне представлять, все их перипетии. Знаешь, есть нечто во взгляде сверху.
Отдельным аттракционом, мне было слушать ласковые описания того их с Гельмутом rondez-vous, от человека, чей стыд за рассказ заставил дрожать его руки и при проговаривание слов, стучать зубами. После той встречи, произошли события, кульминации монолога уже нашей с ним встречи. По уверением Себастьяна, чей вид стал ещё безумнее от хронических оглядываний по сторонам и акидыванием пугающим взглядом, остальных посетителей, после этой посиделки с Гельмутом в пабе, в нём от чьего-то реального, но при этом, якобы постороннего, присутствия, стала развиваться паранойя. Психиатрический диагноз для него, после всего поведанного, уже не оказался для меня неожиданностью. Наоборот, я предполагал за нем более сильное расстройство его начавшей свою ужасную метаморфозу, личности.
На каждой улице, за каждым углом, и даже в своём доме, он "видел", по необъяснимости, откровенный только ему,
теневой образ. А вскоре, Себастьян, опять же,
если даже я рассматриваю его россказни как, сугубо галлюцинацию, перестал находить свои вещи, чьё первоначальное положение, которое он хорошо помнил, менялось. Думаю, он сам переставлял предметы в беспамятстве. Видимо на него так повлияло расстройство, вышедшее на новую стадию, но суть не в этом. Он, стал справедливо, с его точки зрение, полагать, что его преследователь, есть никто иной как сущность убитого им дворника.
С моим приездом, не знаю как это связано, но у Себастьяна наступила ремиссия. Он перестал зацикливаться на мнимом преследование, да и в целом не подавал и намёка на свою, как бы это сказать? Нестандартность.
Даниил
Даниил 22:22
Мне он казался вполне обычным и даже, харизматичным, мужчиной, но на последних неделях моего проживания в Хальмзедльфе. В том самом городе. Да, вот как-то меня туда занесло. Мы виделись уже не так часто. Как я теперь понимаю, "дух к нему вернулся".
А за два дня до нашей последний встречи он, если не соврал приуменьшив, провёл это время дома взаперти. Для него это было, вторым пришествием судя по акцентом истории. Призрак уже не представлял из себя прежнюю размытую тьму, а сформировался в "реальный" силуэт. Того самого дворника, такого же лысого, неуклюжего, но совершенно другого. И... то моральное истощение, что потерпел бедняга Себастьян. Не подумай, я испытываю к нему состраданию исключительно, как к человеку больному. Оно, как ясно мне теперь, сподвигло его на поступок, в чьей правдивости я также не могу быть удостоверен. Он... Ам. Он назначил Гельмуту встречу. Надеюсь, ты не забыл кто это. Да. У него был способ связаться. Они, вроде как, обменялись телефонами. И, Себастьян пригласил его к себе, в гости, -Дядя извинился за последовавшую паузу и намеренно замедлив шаг, перешёл на кухню, где налил себе воды. Стакан он опустошил залпом. О чём как мне показалось, пожалел. Ибо, теперь ему надо было продолжить. Я предложил прекратить т. к. мне было видно, насколько не приятными и тяжёлыми, для него были те воспоминания. Но он отказался, сделав это скорее не для меня, а в испытание себе. Не в то само-истязание которым промышляют мазохисты, а благостное. Тем самым устроив проверку себя на стойкость. -"Он, взял Гельмута в заложники. Не хочу описывать как именно он ограничил ему возможность бежать, но, скажу лишь, что он использовал грубую силу холодного оружия. Да, я прослушал всё в подробностях. Мне пришлось. Но тебе этого знать не стоит.
Себастьян держал его в доме, накрытого плотной простыней. Зачем? Для него в этом был смысл. Когда, дух дворника снова посетил его, он воспользовался Гельмутом. Дабы искоренить появления в его доме сущности, он устроил для неё представление, в котором, всячески издевался над заложником. Как он сообщил, его план сработал. Он, обескуражил, заставил не существующего, отца, смотреть как страдает его сын. Но, вкус победы обладал привкусом слюнной горечи, в последствии регрессировав до невыносимой солёности осознания, что он убил ещё одного. Если, конечно убил. Он позвонил мне сдержав оборону нападения, терроризирующего его уже долго, существа того тёмного мира его разума, что очерняет остаточные светлые импульса не здорового рассудка.
Он оглядывался, дрожал. Себастьян стал узником своего состояния, что я вовремя подметил, попытавшись уйти теперь на прямую, не стопорясь на надобности придумывать отговорки.
Он снова сжал мои руки. Но, на этот раз я убрал их и вышел на улицу, спустившись на несколько метров по которой... побежал. Неистово побежал.
Да-а. Как видишь, твой дядя не такой уж храбрец, иногда и трушу бывает. Надеюсь, ты не станешь осуждать меня за это. "
Я подтвердил, что не стану.
Чувствуя время, что стремительно приближалось к отметки цифрой 12 часов-второго дневного семестра-ночного времени, решил перед уходом задать ещё один вопрос, о том, что произошло с "Сибастьяном" дальше. Дядя ответил уклончиво:
"Я не знаю. Должно быть не одному мне за эти годы он выдал свою больную натуру. Я думаю, сейчас его уже нет на свободе, при чём, беря во внимание смелость его изложений, он не в тюрьме.. А на счёт... его преступлений, я и утверждать-то не могу, что они вообще когда-либо были. Но фактом остаются главное, осуждение не поможет ему, ему способно помочь только лечения. Что бы из его историй не было правдой. "
Вернулся домой, я, как и хотел, с огромной базой для нового произведения, но меня это совсем не радовало. К тому же, усталость и периодическая дрёма, переход в которую я в силу усталости, уже не мог отслеживать, не вербально давало мне понять-"Мне нужен сон". Но когда в третьем часу, я завалился на неразобранный диван, поверх, заменившего мне простынь, одела, одна мысль докучала засыпанию. Мысль о финале истории. Благо времени, уже тогда я имел ноутбук с выходом во всемирную сеть. Два часа
копаний на информационных платформах которой, дали мне ответы. На сайте местной, Хамздельфской газеты, что, как оказалось, успешно существует до сих пор, войдя в раздел-"Архив" и вбив интересующие меня эпизоды того города, я не поскупившись на дополнительном к уже затраченному, времени, поиски, выискал два новостных выпуска, за "5 мая, 1974" и "29 октября, 1984". в которых на повестке дня главными новостями того региона стояли известия об убийстве Бернхарда Винфрида, чью личность опознали по найденной у берегов "Дюнклер Се" головы убитого. Совпадение перестало быть обычным, когда из той же статьи мне выяснилось, что при жизни Винфрид являлся дворником в школе на юге округа и, что за смерть супруга, была осуждена его жена.
Второе также описывало, жестокое, убийство посредством расчленения Гельмута Винфрида, предположительно сына Бернхарда Винфрида, куски чьего тела нашли на втором этаже в арендуемом в предполагаемую дату убийства, сотрудника гос. безопасности-Себастьяна Мильде, чья настоящая фамилия неизвестна.
После этой статьи, снизу под ней, были даны ссылки на материал двух других, которые из любопытства я также обозрел. И от чего, из данных одной их них, (Новость за датой: 6 марта 1991) узнал, что маньяк убивший Гельмута Винфрида, сбежал из Хамфздельвской психиатрической больницы.