Память о ее любви

Рассказ:

Мне с друзьями не везло всю жизнь. Конечно, не в том смысле, что у меня их не было или были, но плохие. В общем так, друзья у меня были больше любители подшутить. И одна из таких шуток, до сих пор красуется у меня на теле. Среди моих друзей была девочка Олеся. Она мне очень нравилась, я как мне казалось, тоже нравился ей. Но, пока я решался, как бы ей это все излить она начала встречаться с моим другом. Потом друг в скором времени сказал, что она *** с чувствами как у табуретки. Поэтому, я не сильно расстроился. Но тайные чувства к Олеське у меня все же были. Девки девками, но настоящие, подчеркну – НАСТОЯЩИЕ друзья мне были дороже, да и с табуреткой особой любви не наживешь. Это было небольшое отступление. Продолжу. Случилось так, что когда все нормально сдавали экзамены я лодырничал. В итоге сдал по минимуму. Пришлось поступать в какой–то деревенский институт ветеринаров. Не густо, мать настояла. Уехал в эту деревню, если быть точным 170 км от города. После первой же сессии рванул в город к друзьям. Сессию закрыл успешно, счастливый такой. Приехал и первым делом начал созывать друзей на прогулку. А все деловые, заняты да заняты. А дома родители как раз компьютер купили младшим, видать их больше меня любят. Ну и я ж решил, коли все мои 19 лет своего такого счастья не заимел, надо мне отхватить хоть кусочек сейчас. Засел за компьютер. А там ни интернета нет, ни игрушек. И тут я вспомнил, что Олеся была заядлая игроманка. Я решил позвонить ей, попросить пару дисков. Она согласилась. Даже сама встречу назначила. Пришел я к ней домой, на улице зима то, холодно. Сколько я помню эту девчонку, всегда была грязнулей, не любила убираться дома. Так что «творческий беспорядок» как обычно. Сама Олеся же тоже красотой не сияла. Через минут так 10-15 я понял, что она на что то подсела. Ну да ладно, я ж не в постель к ней пришел, а за дисками. Когда все уже выбрал и собрался уходить увидел, что Олеся стала темнее ночи, грустная, как никогда. Я поинтересовался что с ней. А она лишь помялась и ушла в другую комнату. Я ж давай за ней. И так получилось, что задел щекой свежевыкрашенный дверной косяк. Щека как у индейца белый. Олеся рассмеялась. Мне хоть и как то не очень было, но на душе стало легче, что она не грустит. Предложила оттереть меня жидкостью для снятия лака. Я согласился, ибо идти домой, как вождь краснокожих у меня не было желания. Ну и тут опять косяк, Олеся вымазала меня (не знаю как) карандашом для глаз. Мне стремно, а Олеся смеется. И как то оно само пошло поехало, что Олеся стала пытаться вымазать меня им еще где нибудь. Хи-хи ха-ха, позволил ей вымазать мне всю шею и руку. Хоть с чего то она посмеется, развеется. Диски, конечно же, забыл у Олеси, с каким то теплым чувством пошел домой отмываться. Все равно из под куртки и шарфа ничего этого видно не было. Отмылся и лег спать. Утром проснулся от того, что меня теребила мама, вся в слезах. Захлебываясь спрашивала, кто меня так побил. Я не мог понять что там вообще. Приподнял руку, ту, что вчера малевала карандашом Олеся. Четко там, где был карандаш вчера, сегодня были глубокие рваные раны. Шея такая же. Два месяца мы бегали с мамой по врачам, те разводили руками о происхождении данных ран. Я говорил что меня порисовали карандашом. Но без результатов. Раны заживали очень долго. Сейчас на их месте огромные рубцы, память мне на всю жизнь. А Олеся… Во время моего визита к ней, она уже третий месяц как покинула нас. От передозировки. Причудилась она тогда мне, в пустой, брошенной квартире, либо это был ее дух, либо я вообще не знаю, что это. Я хотел забыть все это как страшный сон. Убедил себя, что Олеся мне даже никогда не нравилась и она больше не являлась ко мне во снах, хотя первое время приходила почти каждую ночь.