Тринадцатая квартира

Рассказ:

Солнце склонилось к закату, когда я припарковала машину возле многоквартирного дома. Пару дней назад мне попалось на глаза объявление в газете, гласившее, что в этом доме по вполне приемлемой цене продаётся двухкомнатная квартира. Её владелец почему-то не стал указывать номер своего телефона, ограничившись лишь информацией, в какое время суток он бывает дома. Именно это заставило меня приехать смотреть квартиру вечером. Массивная металлическая дверь подъезда закрывалась на магнитный замок, но стоило мне протянуть руку к панели домофона, как она распахнулась, выпуская кого-то из жильцов. Не мешкая, я проскользнула внутрь. В объявлении было указано, что квартира находится на втором этаже. Стены лестничных пролётов были на удивление чистыми, от чего мне подумалось, что в доме недавно делали ремонт. На втором этаже обнаружилось, что лестничная площадка имеет всего один общий коридор на все квартиры. Пожав плечами, я направилась на поиски двери с номером тринадцать, но вскоре оказалось, что её просто нет – следом за двенадцатой шла сразу четырнадцатая, а за ней – пятнадцатая. Несколько раз внимательно изучив взглядом таблички с номерами, мне оставалось только смириться с тем, что квартиры номер тринадцать на этом этаже не было. Нельзя сказать, что это так уж удивительно – некоторые суеверные архитекторы намеренно пропускали тринадцатые квартиры и этажи, да и в государственных учреждениях часто нет кабинетов с таким номером, а в отделениях больниц – палат. Возможно, тот, кто набирал текст приведшего меня сюда объявления просто перепутал цифры в номере квартиры. Оставалось только попытаться что-то узнать у местных жильцов, и мой выбор пал на квартиру номер двенадцать. Из-за обитой красным кожзаменителем двери донеслась соловьиная трель звонка и, пару минут спустя, на пороге появилась одетая в домашний халат женщина средних лет. На мой вопрос о тринадцатой квартире она лишь пожала плечами и заявила, что в этом доме такой квартиры нет, и не было никогда, а когда я объяснила ей ситуацию, она сказала, что точно знает, что никто из жильцов свою квартиру продавать не собирается и такого объявления дать не мог. Должно быть, наборщик текста перепутал или номер дома, или улицу. Мне оставалось лишь поблагодарить её, извиниться за беспокойство и удалиться. Спустившись на первый этаж, я подумала, что перепутала лестницу и даже зажмурилась и помотала головой, но от этого ничего не изменилось, – там, где, как я помнила, находилась дверь подъезда, оказалась стена, выглядевшая так, словно дверного проёма никогда и не было. Мне оставалось только мысленно обругать странную планировку здания, и вернуться на второй этаж. Однако мои надежды найти выход, проделав свой прежний путь в обратном порядке не оправдались – на лестничной клетке не было ни малейшего намёка на ещё одну лестницу. В голове мелькнула мысль, что мне стоит спросить, где выход у кого-нибудь из жильцов, и мой выбор вновь пал на двенадцатую квартиру, так как её хозяева точно были дома. Дверь открылась минуты три спустя после звонка, и на пороге вновь возникла облачённая в старый домашний халат хозяйка. На мой вопрос о выходе она ответила, что та лестница, со стороны которой я пришла, всегда на первом этаже оканчивалась тупиком, а выход находится вниз по лестнице в конце этого коридора. И хотя я точно помнила, как в первый раз попала на этот этаж, мне оставалось лишь поблагодарить незнакомку и, пожав плечами, пойти на поиски второй лестницы. Коридор оказался неожиданно длинным. У меня даже промелькнула мысль, что изначально этот дом проектировали как общежитие – столько дверей с аккуратными номерными табличками я успела увидеть, пока шла по нему. И судя по тому, что чем дальше я уходила, тем больше становилось простых деревянных дверей без номеров, многие квартиры ещё не были заселены. Даже освещение в коридоре стало ухудшаться – если ближе к лестничной площадке под потолком горели лампы дневного света, то теперь их почему-то сменили слабенькие лампы накаливания. Вероятно, жильцы меняли общие светильники за свой счёт. Задумавшись обо всех этих странностях, я не сразу различила на своём пути стену. Коридор заканчивался тупиком. Я вновь зажмурилась и помотала головой, но, как и прежде, ничего не изменилось. Ни на вид, ни на ощупь стена передо мной никак не отличалась от двух других. Сбиться с пути мне было негде – коридор ни разу не разветвлялся. Но тогда почему женщина из двенадцатой квартиры сказала мне, что здесь должна быть лестница? Ничего не понимая, я пошла в единственном остававшемся направлении – обратно, решив звонить и стучать в каждую квартиру, надеясь, что хоть кто-нибудь сможет объяснить мне, где же всё-таки выход из этого дома. Вот только теперь куда-то пропали и двери квартир. Или я, поняв, что в большинстве из них точно никто не живёт, прекратила обращать на них внимания, пока шла в этот тупик, но тусклый свет редких лампочек под потолком выхватывал из темноты лишь светло-голубые стены без единого намёка на дверные проёмы. Солнце склонилось к закату, когда я припарковала машину возле многоквартирного дома. Пару дней назад мне попалось на глаза объявление в газете, гласившее, что в этом доме по вполне приемлемой цене продаётся двухкомнатная квартира. Её владелец почему-то не стал указывать номер своего телефона, ограничившись лишь информацией, в какое время суток он бывает дома. Именно это заставило меня приехать смотреть квартиру вечером. Массивная металлическая дверь подъезда закрывалась на магнитный замок, но стоило мне протянуть руку к панели домофона, как она распахнулась, выпуская кого-то из жильцов. Не мешкая, я проскользнула внутрь. В объявлении было указано, что квартира находится на втором этаже. Стены лестничных пролётов были на удивление чистыми, от чего мне подумалось, что в доме недавно делали ремонт. На втором этаже обнаружилось, что лестничная площадка имеет всего один общий коридор на все квартиры. Пожав плечами, я направилась на поиски двери с номером тринадцать, но вскоре оказалось, что её просто нет – следом за двенадцатой шла сразу четырнадцатая, а за ней – пятнадцатая. Несколько раз внимательно изучив взглядом таблички с номерами, мне оставалось только смириться с тем, что квартиры номер тринадцать на этом этаже не было. Нельзя сказать, что это так уж удивительно – некоторые суеверные архитекторы намеренно пропускали тринадцатые квартиры и этажи, да и в государственных учреждениях часто нет кабинетов с таким номером, а в отделениях больниц – палат. Возможно, тот, кто набирал текст приведшего меня сюда объявления просто перепутал цифры в номере квартиры. Оставалось только попытаться что-то узнать у местных жильцов, и мой выбор пал на квартиру номер двенадцать. Из-за обитой красным кожзаменителем двери донеслась соловьиная трель звонка и, пару минут спустя, на пороге появилась одетая в домашний халат женщина средних лет. На мой вопрос о тринадцатой квартире она лишь пожала плечами и заявила, что в этом доме такой квартиры нет, и не было никогда, а когда я объяснила ей ситуацию, она сказала, что точно знает, что никто из жильцов свою квартиру продавать не собирается и такого объявления дать не мог. Должно быть, наборщик текста перепутал или номер дома, или улицу. Мне оставалось лишь поблагодарить её, извиниться за беспокойство и удалиться. Спустившись на первый этаж, я подумала, что перепутала лестницу и даже зажмурилась и помотала головой, но от этого ничего не изменилось, – там, где, как я помнила, находилась дверь подъезда, оказалась стена, выглядевшая так, словно дверного проёма никогда и не было. Мне оставалось только мысленно обругать странную планировку здания, и вернуться на второй этаж. Однако мои надежды найти выход, проделав свой прежний путь в обратном порядке не оправдались – на лестничной клетке не было ни малейшего намёка на ещё одну лестницу. В голове мелькнула мысль, что мне стоит спросить, где выход у кого-нибудь из жильцов, и мой выбор вновь пал на двенадцатую квартиру, так как её хозяева точно были дома. Дверь открылась минуты три спустя после звонка, и на пороге вновь возникла облачённая в старый домашний халат хозяйка. На мой вопрос о выходе она ответила, что та лестница, со стороны которой я пришла, всегда на первом этаже оканчивалась тупиком, а выход находится вниз по лестнице в конце этого коридора. И хотя я точно помнила, как в первый раз попала на этот этаж, мне оставалось лишь поблагодарить незнакомку и, пожав плечами, пойти на поиски второй лестницы. Коридор оказался неожиданно длинным. У меня даже промелькнула мысль, что изначально этот дом проектировали как общежитие – столько дверей с аккуратными номерными табличками я успела увидеть, пока шла по нему. И судя по тому, что чем дальше я уходила, тем больше становилось простых деревянных дверей без номеров, многие квартиры ещё не были заселены. Даже освещение в коридоре стало ухудшаться – если ближе к лестничной площадке под потолком горели лампы дневного света, то теперь их почему-то сменили слабенькие лампы накаливания. Вероятно, жильцы меняли общие светильники за свой счёт. Задумавшись обо всех этих странностях, я не сразу различила на своём пути стену. Коридор заканчивался тупиком. Я вновь зажмурилась и помотала головой, но, как и прежде, ничего не изменилось. Ни на вид, ни на ощупь стена передо мной никак не отличалась от двух других. Сбиться с пути мне было негде – коридор ни разу не разветвлялся. Но тогда почему женщина из двенадцатой квартиры сказала мне, что здесь должна быть лестница? Ничего не понимая, я пошла в единственном остававшемся направлении – обратно, решив звонить и стучать в каждую квартиру, надеясь, что хоть кто-нибудь сможет объяснить мне, где же всё-таки выход из этого дома. Вот только теперь куда-то пропали и двери квартир. Или я, поняв, что в большинстве из них точно никто не живёт, прекратила обращать на них внимания, пока шла в этот тупик, но тусклый свет редких лампочек под потолком выхватывал из темноты лишь светло-голубые стены без единого намёка на дверные проёмы. И если безликие двери, которые были на пути туда, ещё можно было хоть как-то объяснить, то этот пустой коридор с архитектурной точки зрения не имел никакого смысла. Я шла и шла, но ничего не менялось. Разве что освещение словно стало тусклее. Мои нервы не выдержали, и я бросилась бежать, сломя голову. Стук моих каблуков по кафельной плитке казался оглушительным. Но передо мной словно до бесконечности тянулись гладкие светло-голубые стены, казавшиеся в тусклом свете редких ламп накаливания серыми. И пары минут не пробежав, я остановилась и, заранее боясь того, что увижу, резко обернулась. Коридор уходил в непроглядную черноту. Мне начало казаться, что если я так и буду стоять на месте, то и без того тусклые лампочки под потолком погаснут, а стены сдвинутся и раздавят меня. И я вновь пошла вперёд, хотя уже почти не понимала, ни куда иду, ни что в этом доме происходит. Всё это казалось просто дурным сном. Но мне даже не нужно было щипать себя – на бегу моя лодыжка неудачно повернулась, и теперь каждый шаг отдавался тупой болью в ноге. Запоздало я сообразила, что могу попытаться позвать на помощь по мобильному телефону, но почти сразу же вспомнила, что оставила его в машине. Лампочки под потолком стали попадаться всё реже и светить всё тусклее. Их уже едва хватало, чтобы различать стены коридора в полумраке. Казалось, ещё немного, и мне придётся идти на ощупь. Сколько я уже прошла? То ли коридор стал длиннее, то ли полумрак и безликие стены лишили меня чувства времени. Впрочем, хуже всего было даже не это, а то, что я начала ловить себя на мысли, что боюсь дойти до конца этого проклятого коридора…