Эмирячень

Рассказ:

Мне всегда нравились различные легенды. О том, как где-то кто-то пропал, или его убили. Вообще самое таинственное это когда кто-то пропал. Тогда есть какая-то пустота, которая остается после него. Когда человека убили все крайне ясно. Вот он шел, шел, встретил убийцу, убийца его убил. Неприятно, конечно, но не так. А вот когда человек пропал, тогда сразу приходит неизвестное, которое вводит нас в заблуждение. Где он? Он умер? Он ушел? Может он за моей спиной? А где тело? А почему? А как?Когда приходит к человеку смерть это несет негативную окраску. Сразу видно какой-то минус. А когда человека нет, то здесь нет ни плюса, ни минуса. Просто пустота. Нет разницы. Есть безразличие, длинною в отсутствие человека и шириною в эгоистичное беспокойство. Эту историю бабушка услышала от подруги. То ли она была ее соседкой по даче. То ли она была соседкой по квартире – неважно. Тогда я поступила в Архангельск на педагогический факультет. Нас расселили в общежитии. В одну небольшую комнату селили по два человека. Меня поселили с Инной, невысокой кареглазой девушкой с темными волосами. Отец Инны был русским, а мать была выходцем из такого народа, как «ненцы». В первый же вечер Инна рассказала историю о здании, в котором расположено общежитие, услышанную от попутчиц в поезде. Жила как-то в этом общежитии студентка. Веселая, жизнерадостная, как и все на первом курсе. По отзывчивости с ней могло бы сравниться только эхо оперного театра в Сиднее. По способности любить – ничто. В ее глазах горело желание отдавать себя людям, а в груди выбивал ритм любви вечный двигатель. Работал в универсетете аспирант. Статный молодой человек, отличавшийся циничным взглядом на мир и здравым мышлением. И как-то так получилось у них что-то вроде любви. И через какое-то время у них получилось что-то вроде полового акта. И через какое-то время случилось то же самое, что и с Онегиным. Забил он на нее, в общем. Как он рассуждал? Это я уже все пережил. Здесь ничего нового нет. А вот тут интересно. И весь с головой ушел в научную деятельность. Что же стало с нашей молодой студенткой? Естественно, она начала лить слезы. Естественно, она уже представила штуки три-четыре спиногрыза, которых она с ним заведет. Естественно, она представляла смерть в один день. Но тут вышла такая ситуация что отошла она от всех этих соплей. Но если какая-то девушка после такой ситуации становится«Лучшей шлюхой, Становится женщиной-вампУ неё голубые корсет и подвязки, А на шее атласный бант…»то наша девушка слегка изменилась. Стала реже посещать университет. Ее глаза все чаще ловили лишь одну точку, но зато часа на два. Она почти ничего не ела. Щеки впали. Перестала общаться с однокурсниками. Замкнутость. Необщительность. А по вечерам она любила встать на лестничном пролете и смотреть вниз. На лестницу. Бывало и ночами. Сначала пытались как-то ее вразумить. Спрашивали, зачем она это делает. В ответ раздавался звук, громкостью в 0 дБ. После она стала чем-то вроде общажной дурочки. Про нее начали ходить шутки и т. д. Но, собственно, одним вечером она не пришла спать в свою комнату. И как поговаривают: упала с лестницы и пропала. Говорят, она до сих пор бродит по общежитию с переломанными костями от падения. Я естественно в эту хрень не верила. Не то чтобы не верила. Мне было безразлично. Так вот, проучились мы неделю. Все было нормально. Инна еще много раз приставала вечерами с подобными «интересными» историями, но я не спешила общаться с ней, а просто утыкалась в книгу. Инна вообще очень открытый человек, но очень нервный. Сначала она ругалась со мной, что я не ставлю зубные щетки назад в шкаф, а оставляю стаканчик с ними на раковине и т. д. Да, и спала она тоже нервно. Простыня постоянно была скинута с матраса. Часто храпела. Постоянно докапывалась, рассказывая свои «ну очень интересные сны». Как-то раз приснился и мне один интересный сон, впившийся мне в память, как ноготь в палец. Приснилось, что проснулась ночью, повернула голову, а под столом была фигура. Вроде, что-то похожее на человека. Она еле двигала своими конечностями. Сначала мне показалось, что как будто это просто куча накиданной одежды. Я стала вглядываться. Куча медленно двигалась, и здесь я увидела черную руку, схватившую ножку стула. Дальше не помню. Наверное, было что-то классическое для всех снов. Куча оказалась моей подругой, а потом Сталиным, а после мы поехали в Грецию, разменивать армянские рубли на доллары. Но не суть. Инне я естественно ничего не рассказала, хотя она постоянно вытягивает из меня слова, чтобы скрасить свои вечера. Но мне собственно безразлично, мне и в молчании нормально. И тут произошла одна вещь. Я проснулась ночью. Увидела силуэт, освещенный фонарем с улицы. Похоже, это был человек. Девушка. Туловище ее было повернуто ко мне боком. Ноги перпендикулярно туловищу. Голова закинута назад. Одна рука была скрючена кольцом и быстро колебалась. Мне всегда нравились различные легенды. О том, как где-то кто-то пропал, или его убили. Вообще самое таинственное это когда кто-то пропал. Тогда есть какая-то пустота, которая остается после него. Когда человека убили все крайне ясно. Вот он шел, шел, встретил убийцу, убийца его убил. Неприятно, конечно, но не так. А вот когда человек пропал, тогда сразу приходит неизвестное, которое вводит нас в заблуждение. Где он? Он умер? Он ушел? Может он за моей спиной? А где тело? А почему? А как?Когда приходит к человеку смерть это несет негативную окраску. Сразу видно какой-то минус. А когда человека нет, то здесь нет ни плюса, ни минуса. Просто пустота. Нет разницы. Есть безразличие, длинною в отсутствие человека и шириною в эгоистичное беспокойство. Эту историю бабушка услышала от подруги. То ли она была ее соседкой по даче. То ли она была соседкой по квартире – неважно. Тогда я поступила в Архангельск на педагогический факультет. Нас расселили в общежитии. В одну небольшую комнату селили по два человека. Меня поселили с Инной, невысокой кареглазой девушкой с темными волосами. Отец Инны был русским, а мать была выходцем из такого народа, как «ненцы». В первый же вечер Инна рассказала историю о здании, в котором расположено общежитие, услышанную от попутчиц в поезде. Жила как-то в этом общежитии студентка. Веселая, жизнерадостная, как и все на первом курсе. По отзывчивости с ней могло бы сравниться только эхо оперного театра в Сиднее. По способности любить – ничто. В ее глазах горело желание отдавать себя людям, а в груди выбивал ритм любви вечный двигатель. Работал в универсетете аспирант. Статный молодой человек, отличавшийся циничным взглядом на мир и здравым мышлением. И как-то так получилось у них что-то вроде любви. И через какое-то время у них получилось что-то вроде полового акта. И через какое-то время случилось то же самое, что и с Онегиным. Забил он на нее, в общем. Как он рассуждал? Это я уже все пережил. Здесь ничего нового нет. А вот тут интересно. И весь с головой ушел в научную деятельность. Что же стало с нашей молодой студенткой? Естественно, она начала лить слезы. Естественно, она уже представила штуки три-четыре спиногрыза, которых она с ним заведет. Естественно, она представляла смерть в один день. Но тут вышла такая ситуация что отошла она от всех этих соплей. Но если какая-то девушка после такой ситуации становится«Лучшей шлюхой, Становится женщиной-вампУ неё голубые корсет и подвязки, А на шее атласный бант…»то наша девушка слегка изменилась. Стала реже посещать университет. Ее глаза все чаще ловили лишь одну точку, но зато часа на два. Она почти ничего не ела. Щеки впали. Перестала общаться с однокурсниками. Замкнутость. Необщительность. А по вечерам она любила встать на лестничном пролете и смотреть вниз. На лестницу. Бывало и ночами. Сначала пытались как-то ее вразумить. Спрашивали, зачем она это делает. В ответ раздавался звук, громкостью в 0 дБ. После она стала чем-то вроде общажной дурочки. Про нее начали ходить шутки и т. д. Но, собственно, одним вечером она не пришла спать в свою комнату. И как поговаривают: упала с лестницы и пропала. Говорят, она до сих пор бродит по общежитию с переломанными костями от падения. Я естественно в эту хрень не верила. Не то чтобы не верила. Мне было безразлично. Так вот, проучились мы неделю. Все было нормально. Инна еще много раз приставала вечерами с подобными «интересными» историями, но я не спешила общаться с ней, а просто утыкалась в книгу. Инна вообще очень открытый человек, но очень нервный. Сначала она ругалась со мной, что я не ставлю зубные щетки назад в шкаф, а оставляю стаканчик с ними на раковине и т. д. Да, и спала она тоже нервно. Простыня постоянно была скинута с матраса. Часто храпела. Постоянно докапывалась, рассказывая свои «ну очень интересные сны». Как-то раз приснился и мне один интересный сон, впившийся мне в память, как ноготь в палец. Приснилось, что проснулась ночью, повернула голову, а под столом была фигура. Вроде, что-то похожее на человека. Она еле двигала своими конечностями. Сначала мне показалось, что как будто это просто куча накиданной одежды. Я стала вглядываться. Куча медленно двигалась, и здесь я увидела черную руку, схватившую ножку стула. Дальше не помню. Наверное, было что-то классическое для всех снов. Куча оказалась моей подругой, а потом Сталиным, а после мы поехали в Грецию, разменивать армянские рубли на доллары. Но не суть. Инне я естественно ничего не рассказала, хотя она постоянно вытягивает из меня слова, чтобы скрасить свои вечера. Но мне собственно безразлично, мне и в молчании нормально. И тут произошла одна вещь. Я проснулась ночью. Увидела силуэт, освещенный фонарем с улицы. Похоже, это был человек. Девушка. Туловище ее было повернуто ко мне боком. Ноги перпендикулярно туловищу. Голова закинута назад. Одна рука была скрючена кольцом и быстро колебалась. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Вторая – закинута за голову. Из фигуры доносился очень странный треск. Я не знаю, мог ли человек издавать такие звуки. Не мог. Все ее тело выглядело так, словно ей переломали все кости. Несложно было соединить два факта. Это была та девушка, которая упала с лестницы. Я не могла в это поверить, но реальность била в глаза, словно Джо Луис на ринге. Оно двигалось на меня. Меня сковал страх. Нужно бежать. И как можно быстрее. Меня что-то останавливало. Я подумала об Инне. Возможно, эта мысль меня и останавливала. Но безразлично. Кто она мне? Я вскочила с кровати. Выбежала в коридор. Нужно бежать в низ. Я наступила на что-то острое, на лестничном пролете. Я упала вниз с лестницы. Сломала ключицу и получила сотрясение мозга. Эмирячень – историческое психическое заболевание, характерное для ряда сибирских народов (буряты, эвенки, ненцы), характеризующееся кинетическим тремором и сенситивной атаксией. Данному заболеванию подвержены преимущественно женщины. Исследователи видят ее непосредственную связь с шаманизмом. Сами представители упомянутых выше народов считают, страдающих этим заболеванием либо одержимыми демонами, либо, «призванными служить духам». Для данной болезни характерны быстрые, ритмические движения конечностей или туловища, вызванные мышечными сокращениями и связанные с временной задержкой корректирующей афферентной импульсации, в силу чего реализация движения и сохранение позы происходит за счет постоянной подстройки движений к какому-то среднему значению. Также характерно нарушение координации, при которой движения становятся неловкими, неточными, нарушается их преемственность и последовательность, равновесие при стоянии и ходьбе.