Не отдавай ничего и не бери чужого

Рассказ:

В поисках новой работы жизнь свела меня с женщиной. Доброй и приветливой, но словно живущей в стороне от всех. Всегда одна ходит в магазины, всегда одна, никому не дает ничего, ни взаймы денег, ни на время ручку, но и не берет никогда. Эту странность я заметила не сразу, но, заметив, стала наблюдать. А однажды, когда она в очередной раз не взяла какую-то рекламную шоколадку, раздаваемую столь обильно возле метро, на моем языке родился сам собой вопрос: почему? Она стушевалась, и говорит: «Ну, если не посчитаешь меня сумасшедшей, я тебе расскажу одну историю». Дальше с ее слов. «Лет 10 назад иду по улице, поздняя осень, снега еще нет, но ветер пробирает до костей, и моросит мерзкий холодный дождик. Смотрю, около магазина сидит старичок, старенький такой, весь трясется от холода и от старости. Прохожу мимо, и как-то в сердце кольнуло – ну мало ли какая старость и меня ждет. Остановилась и полезла в кошелек в поисках мелочи. Нашла несколько монет и ему протягиваю. А он за руку в благодарность меня взял. И из глаз у него слезы: спасибо, мол, за это отблагодарю. И в руку кладет брошку. На первый взгляд недорогую, но весьма симпатичную, сразу видно – вещь старинная. Я не хотела брать, а он настаивает: бери, а то обижусь, мне-то не надо, а ты хоть поносишь. Ну, я чтобы не пререкаться с ним сунула брошь в карман и пошла по своим делам. Прошло какое-то время – может, неделя, может две. Об этом случае совершенно забыла, но стала замечать, словно за мной беды идут. Кошелек потеряла с большой суммой денег, на работе пришла проверка и нашли невероятные недочеты, дома муж заболел. А еще словно какая нечистая сила в меня вселилась. Злиться стала, да так, как никогда в жизни не злилась. Муж суп ест, а меня от злости раздирает, хочется орать, выть, крушить, что угодно, лишь бы выход этой лютой злости из себя дать. И тут начальник на ковер вызывает, после проверки – все, мол, плохо, пиши заявление по собственному желанию. Я развернулась и убежала из кабинета, а про себя думаю: чтоб ты шею свернул. На следующее утро написала заявление, несу ему, а его нет. Секретарша сидит, плачет, говорит, вчера шеф с работы пошел и с лестницы упал неудачно, перелом шейного позвонка со смещением. В больнице, в коме. Я пожалела его на словах, а в душе черти пляшут: так, мол, ему и надо. И с тех пор стала замечать: как разозлюсь на кого, обязательно с этим человеком беда приключится. А мне словно все в радость. Муж пить стал, говорит – подменили тебя. Так прошло какое-то время. Стали по ночам мне кошмары сниться, словно стою, а ко мне подходит мужчина весь в черных лохмотьях, кожа клочками с тела свисает, и лицо все словно обожженное, черное как от гари и в трещинах, да таких сильных, что под треснутой кожей видна обгорелая плоть. И глаза красные. Подходит ко мне близко-близко, и вдруг я понимаю, что я – это он. И дикая злость на меня накатывает, и от этой злости просыпаюсь. Совсем уже мне плохо стало, друзей не осталось. Муж ушел. И вот полезла я уборку в шкафу наводить и достала куртку осеннюю. По привычке проверила карманы и вынимаю брошь, которую мне дедушка отдал. И снова злоба на меня напала. Но я чудом совладала и в церковь пошла, а брошь с собой взяла. Подхожу и вдруг понимаю, что не пойду туда. Не могу. Озноб напал, повернулась и назад пошла. Еще пару дней мучилась ночными кошмарами, почти не выходила из дома, чтобы никому вреда не причинить. И тут меня осенило: надо найти бабушку какую-нибудь. Долго обзванивала всех бывших знакомых, при этом стараясь контролировать свой негатив. И вот когда отчаялась найти, мне дали адрес. Я уцепилась за него, как за соломинку, побежала просто к бабушке, хотя уже поздний вечер на дворе был. Пришла к ней, а она как меня увидела, аж побледнела: как же, говорит, ты жива-то до сих пор? Стала вокруг меня ходить, молитвы читать, а меня словно колотить начало. Чем дальше, тем сильнее. И вот уже зуб на зуб не попадает, аромат церковных свечей стал невыносимым, из горла вырвался крик, и вдруг чувствую запах паленого, смотрю, а рядом со мной тот мужчина из сна страшный стоит, лицо в трещинах, и от него словно дым идет, глазищи огнем горят красным. Страшно до ужаса стало. А бабушка эту брошь взяла и стала над ней что-то бормотать, нашептала там что-то и говорит: беги и кинь в воду проточную. Благо, речка недалеко, я бегу, а за мной могильным холодом веет, и руки какие-то мертвой хваткой меня ловят за ноги, за руки, бежать не дают, а оглядываться страшно. И вон речка впереди блеснула, чувствую – догоняет меня нечисть эта, на бегу размахнулась и кинула брошь, упала она в воду как тяжелый камень, грузно так, только кругов от нее не пошло. И сразу на душе легче стало. Потом прошла еще несколько сеансов у бабушки той. Жизнь постепенно наладилось, только одну заповедь эта бабушка мне велела соблюдать: не отдавай ничего из своих вещей и не бери ничего у чужих в дар. Так и живу».